Шок и трепет. Война в Ираке
Шрифт:
Опять появляется слух, что Саддам убит. Вскоре в холле гостиницы министр иностранных дел дает журналистам короткое интервью, в котором клянется, что Саддам жив.
Глава 11
Высокоточные удары и Министерство правды
Журналисты спускаются в лифте отеля «Палестина». Он останавливается на каждом этаже. К концу этого бесконечного маршрута набирается человек пятнадцать. Все курят. Почти все кашляют. Простужены. Лифт работает на генераторе. В номерах — ни света, ни воды. Прачечная не работает. Хоть топор вешай. Какой-то идиот из администрации гостиницы распорядился установить
МП продолжает функционировать в классическом оруэлловском варианте с примесью ленивой азиатчины, несмотря на то что само здание министерства уже было троекратно разбомблено американскими империалистами в бессильной злобе и т. д. и т. п. Итак, сегодня МП предлагает уникальную программу, которая, как всегда, заранее не объявляется. Говорят, что покажут что-то сенсационное. Журналистов набилось три автобуса.
В результате получасового лавирования между статуями Папы (в шляпе, в берете, с ружьем и просто с протянутой рукой) и руинами президентских дворцов журналисты наконец добираются до места трагедии. На самом отшибе огромной, похожей на небольшой дальневосточный военный городок территории Багдадского университета, недалеко от здания женского богословского факультета, зияет огромная воронка глубиной метров пять и такой же ширины. И все.
Никакой особой разрухи. Стекла, правда, побиты, но никаких жертв. Тянет на злостное хулиганство, но до военного зверства далековато. И самое главное — это то, что воронка эта образовалась уже дня три назад. Журналисты плюются и лезут назад в автобус…
Все понуро и злобно едут назад, в постылую, ощетинившуюся спутниковыми тарелками «Палестину», где министр информации собственной персоной даст очередной брифинг, на котором подробно расскажет о героизме воинов Саддама и о том, сколько они вчера подбили самолетов, вертолетов и танков противника. Если строго арифметически относиться к содержанию этих брифингов, то американцы и англичане давно уже должны были ходить по пустыне пешком, а бомбы метать руками. А они уже в городе. Обосновались на территории Международного аэропорта им. Саддама, в 15 километрах от центра.
В одиночной палате больницы «Эль-Кинди» в центре Багдада лежит симпатичный темноглазый 12-летний мальчик Али Исмаил с короткими белыми крыльями вместо рук. Он морщит нос, переводит глаза справа налево, глядя туда, где должны быть руки, которые он до сих пор чувствует, но не видит. Он тихо говорит что-то, и дежурящая в палате двоюродная тетка быстро наклоняется и чешет ему нос.
Али не помнит, как ракета упала на их дом. Али не знает, что ракета убила почти всю его огромную семью, включая отца и беременную мать, которая обещала через три месяца подарить ему еще одного братика. В больнице — восемь его родственников. На кладбище — четырнадцать.
31-летний Самер Махсин, двоюродный брат Али, хоронил их всех два дня, а потом вернулся на руины четырех близко стоявших домов их семьи в деревне Джиссер Диала на южной окраине Багдада, чтобы попытаться понять, как жить дальше.
Самер считает, что уцелел чудом, и до сих пор не верит
24 человека жили здесь, на окраине села, возле картофельного поля, в четырех лачугах. У них в доме даже не было оружия. Отец Али был таксистом, остальные — крестьяне. В живых остались десять. И очумевший и оглохший Самер благодарит Аллаха, что не успел жениться и обзавестись семьей.
За узким грязным каналом, окаймляющим деревню с внешней стороны, метрах в ста от бывших домов Али и Самера начинают бухать зенитные орудия. В небе отчетливо слышится звук самолета. Затем раздается оглушительный грохот, и земля содрогается под ногами. Совсем недалеко. За полем. Самолет улетает. Мы садимся в машину.
На окраине деревни две ободранные легковушки перегородили узкую деревенскую дорогу. Перед ними шесть или семь мужиков в длинных серых и коричневых рубахах с автоматами наперевес. Младшему — лет шестнадцать. Старшему — за семьдесят. В глазах ненависть, типа «мы из Кронштадта».
Передернули затворы. Дослали патрон в патронник. Все как полагается. Целятся в голову. Точнее, в лоб. Особенно усердствует тощий, как кочерга, седой дед. Дуло его «калаша» почти касается лба вышедшего из машины журналиста, а он все целится и целится, прикрыв один глаз. Вильгельм Телль хренов.
С предохранителя снял, сразу поставил на автоматический огонь, черный морщинистый палец на спуске, под треснутым ногтем — угольная шахта. Женщины в черном и девчонки в красном и зеленом стоят, замерев, в воротах дома и завороженно ждут, когда их мужчины начнут убивать неверных.
В это время гид-переводчик, который по-русски и по-английски говорит с большим трудом, проявил недюжинные познания в родном арабском и минут через пять все-таки дошел до ключевого слова — «русский». Это действительно многое объяснило. Мужики опустили автоматы. Злобный Вильгельм Телль вновь передернул затвор, и патрон с медного цвета гильзой и малинового цвета пулей вылетел из патронника и откатился к ногам журналиста.
В Багдаде во всем городе отключили электричество. Мининфо утверждает, что американцы использовали графитовую бомбу. Журналисты засуетились. На каждом балконе — заранее припасенный генератор. Снизу тягают канистры с бензином и маслом. Журналисты пытаются высчитать, сколько им придется жить в блокаде, и обмениваются опытом выживания. Один англичанин на полном серьезе уверяет, что привез с собой специальный фильтр, если пописать в него, то потом это можно будет пить, и вкус — как у содовой. Мининфо на таком же серьезе утверждает, что американцы в районе аэропорта окружены и сегодня ночью начнется штурм. Все-таки — кто кого будет штурмовать?
А в больнице города Хилла, что рядом с легендарным Вавилоном, в 100 км к югу от Багдада, на высокой железной койке, накрытой почти прозрачным одеялом из грубой шерсти, сидит очень красивая и очень несчастная молодая женщина Лейали Кобар. Обе ноги у нее перебиты осколками, и осколок же засел под лопаткой. Она держит в руках двухлетнюю крошку Бенин с перевязанной головой. Вторая дочка, трехлетняя Саджад, лежит на соседней кровати с осколочным ранением руки. Их привезли из деревни Эль-Амира, что в 5 километрах к югу от Хиллы.