Шрифт:
Ахметов Спартак Фатыхович
Шок
1
Ранним утром Алан вошел в город, облепивший крутые холмы грибообразными зданиями. Редкие деревья на улицах цеплялись узловатыми ветвями за низкое темно-серое небо, живое и плотное, как брюхо дракона Морта. И не небо это было, а налитые свинцовой тяжестью облака, которые мощно и неудержимо ползли над городом. Наверное, они с корнем вырвали бы деревья и потащили их над домами, хлеща ветвями по окнам и срывая крыши, если бы корявые стволы не были охвачены у корней ржавыми решетками. Ветер дул наверху, а на улицах, пропитанных сыростью, было тихо и душно. Между
Алан долго ходил по узким пустынным улицам, ощущая спиной холодок опасности. Изредка мимо грохотали экипажи, испуская ядовитую вонь несгоревшего сланца. На перекрестках под синюшного цвета накидками горбились стражники и хмуро смотрели из-под нахлобученных капюшонов. Ни подходить к ним, ни заговорить с ними не хотелось. Впереди возникла грузная фигура в темной мешковатой одежде. Алан подождал, пока прохожий, шаркая подошвами, приблизился. Поднял раскрытую ладонь:
– Прошу прощения, достойный...
Но тот даже не глянул из-под обвисших полей шляпы. Что-то мыча и кривя чугунное лицо в ухмылке, грузно протопал мимо. Алан постоял и пошел следом, еще раз окликнув:
– Послушайте, достойный!
Прохожий все шаркал и шаркал мощными подошвами, глухо и нечленораздельно мычал. Несколько раз его шатнуло, но он так и не вытащил руки из глубоких накладных карманов, доходивших до локтей. Алан шел за ним мимо потемневших от старости и сырости домов с черными окнами; мимо лавок, опоясанных железными полосами и увешанных массивными замками; сворачивал в кривые переулки, тащился через проходные дворы, заставленные какими-то бидонами, ящиками, мусоросборниками. У черного провала арки прохожий остановился. Приблизившись, Алан расслышал, как грузный прохожий разговаривает с кем-то, раскачиваясь из стороны в сторону.
– ...Н-нарушаешь?
– сипло басил он.- А пчему нарушаешь? Есть у тебя уваж-ж-жительная причина, самоотвод или с-справка?
Послышался хриплый невнятный звук.
– А ты не ворчи! У меня все дома, с бумажками порядок и оброк уплачен вперед. Имею право пить за сизое воинство и гулять хоть всю ночь... Понял, нет? Звякну вот кому следует, и загремишь ты куда подальше.
– Достойный еще глубже засунул руки в карманы и пошатнулся.- А м-может ты ж-ж жрать хочешь, образина? У-у-у, м-мордашечка!.. На, давись!
Он извлек из кармана нечто бурое и свернутое в кольцо, швырнул перед собой. Резкий жест нарушил равновесие, достойного понесло в сторону и он, запинаясь о собственные башмаки, канул под темную арку. И долго еще слышалось шарканье подошв и хриплое дыхание.
У дома, привязанный к водосточной трубе, сидел пес. Это был явно породистый пес, Алан видел такого же давным-давно, в другой жизни. Только та собака выглядела ухоженной: крупные белые локоны расчесаны, на шее желтели дорогие жетоны наград; она сидела, чуть скосив голову и изломав роскошные уши, и юмористически поглядывала сквозь густую шерсть на горбоносой морде.
– Привет, - сказал Алан, подняв растопыренную ладонь.
–
Пес смотрел в сторону, натянув размочаленную веревку. Пожелтевшая шерсть на его тощем теле была заляпана грязью, глаза слезились.
– Давай я тебя отвяжу.
– Не надо, - мотнул головой пес.
– Я жду друга.
– Ты голоден?
– Нет.
– Меня зовут Алан, а кто ты?
– Я Эрд.
– Давно сидишь здесь?
– Не знаю... К другу пришли чужие с голубой кожей и увели.
Алан нерешительно потоптался, заглянул под арку - оттуда тянуло ледяной сыростью.
– Ты можешь подождать в теплой комнате. Пойдем.
– Нет, - сказал Эрд,- я хочу ждать здесь.
– Тогда я принесу горячего молока.
Он пробежал арку и огляделся: двор был тесен и мал, с четырех сторон поднимались стены, и лишь одно окно светилось под крышей. Тяжелая дверь в подъезде висела на одной петле и качалась, будто ее только что дергали.
2
Алан поднялся на первый ярус. Длинный туннель, едва освещенный сланцевым фонарем, был безлюден. К стенам приткнулись узкие столы, на которых громоздилась грязная посуда, небрежно прикрытая засаленными тряпками. Алан хотел постучать в первую же дверь, но та оказалась распахнутой. Он нерешительно ступил на порог и громко спросил:
– К вам можно, достойные?
Никто не ответил. Тогда он пошел дальше и тут же споткнулся. Шепотом помянув дракона Морта, Алан перешагнул через какую-то бесформенную массу и увяз в разбросанных тряпках. Коридор, наконец, кончился, и ему открылась комната, освещенная серым предутренним светом из разбитого окна.
Здесь царил разгром. На полу валялись вещи в самом диком сочетании: подушки и кастрюли, книги и женское белье, коробки, детские игрушки, сломанный стул. Все это было густо присыпано пеплом, пахло жженой бумагой. Алан заглянул в смежную комнату - та выглядела не лучше. На противоположной от окна стене расплывалось бордовое пятно, тонкие извилистые струйки тянулись к полу. Алан еще раз осмотрел комнаты, заглянул под лежанки и стол. Никого живого здесь не было.
Он медленно обошел весь первый ярус, заходя в раскрытые помещения. Все они были разгромлены и засыпаны пеплом. Он поднялся на второй ярус - те же разгром и нежиль. На третьем ярусе потолочный фонарь не горел и туннель наполнял вязкий, пропитанный страхом мрак.
– Их всех слизнул дракон Морт, - вслух подумал Алан и тут вспомнил о желтом окне под крышей.
Он быстро поднялся еще на четыре яруса, прошел мимо зияющих входов в боковые помещения и остановился у единственной закрытой двери. При тусклом косом освещении прочитал на табличке: "Доктор Вен" и немного ниже: "Тянуть вниз". Рядом торчал рычажок с черной шаровидной головкой.
Алан посмотрел по сторонам - в туннеле было пусто и мрачно. Из-за двери не доносилось ни звука, сквозь щели пробивался желтый свет. Он потянул рычажок, подождал немного и потянул еще два раза - сильнее. За дверью скрипнули половицы, донеслось прерывистое дыхание, потом снова стало тихо. Алан чувствовал, что там кто-то стоит, прислушиваясь, и снова дернул за шарик.
– Кого надо?
– спросил тонкий дрожащий голос. Будто бы даже и детский.
– Понимаете...- Алан не знал, что говорить.- Тут на улице мерзнет Эрд...