Шокирующие китайцы. Все, что вы не хотели о них знать
Шрифт:
Еще с конца восьмидесятых наши кино— и видеоэкраны просто переполнились желтолицыми узкоглазыми (иногда белыми мускулистыми) людьми, яростно дубасящими друг друга руками, ногами и прочими частями тела, повергающими (кого наземь, а кого в бегство) целые легионы противников. Последних обычно не жалко, так как выглядят они всегда очень стандартно и противно. Как говорится, «да, я убивал, но все они были плохие». Имена артистов-мастеров ушу (кунг-фу) известны всем и каждому, и фильмы-боевики с обилием рукопашных схваток по-прежнему волнуют юношеское воображение части зрительской аудитории…
Вы, конечно, скажете, что все эти кинодраки давно уже всех вконец задолбали? Э, нет! Поклонников у данного жанра убавилось ненамного.
Не могу не отвлечься немного для рассмотрения самого термина «восточные единоборства», поскольку это слово не вполне подходит для обозначения рассматриваемого нами сейчас предмета. Почему же? А потому, что большинство боевых искусств Дальнего Востока (гораздо более подходящее определение) создавались и развивались как средство боя как с одним, так и с несколькими противниками, а нередко и как часть подготовки персонала регулярных армий (на поле битвы, как известно, не до рыцарских поединков один на один). «Единоборства» же появились в нашем языке, конечно, в связи со всеобщим превращением боевого искусства в спорт, а на спортивной арене (татами, ринге, лэйтае, ковре) мы можем увидеть исключительно схватки двух противников. Кстати, к сожалению, и большинство современных школ и клубов боевых искусств уделяют основное внимание именно спаррингам один на один, забывая, что в реальной жизни все происходит далеко не всегда так, как в спортивном зале. И даже не так, как на площадках пресловутых боев без правил, где у противников есть время вдоволь поваляться друг с другом на мягком полу.
На Западе, как известно, население переболело страстью к «искусствам — единоборствам» намного раньше, чем у нас. Причины тому прежде всего две: разница в идеологических системах и наличие дальневосточных мастеров на Западе (и полное отсутствие их у нас — речь, конечно, о временах ушедших, сейчас-то в России кого только не встретишь). Впрочем, и у нас бум «единоборств» уже если не приказал долго жить, то, во всяком случае, очень близок к этому. Экзотика приелась, да и выяснилось к тому же, что Брюсом Ли за пару месяцев не сделаться, и случайная публика исчезла из тренировочных залов. Кроме того, карате, кунг-фу и прочие виды дальневосточных «блюд» совершенно потеряли свое очарование запретного плода (о наличии когда-то в старорежимные времена уголовной ответственности за изучение подобных штучек сейчас уже многие позабыли) и связанный с этим подпольно-романтический ореол. Сейчас в том, чтобы три раза в неделю отправляться на другой конец города на тренировку, где и махать полтора часа ногами и стучать по ветхому, дышащему на ладан мешку, никакой романтики нет. Осталась только самая сущность — тяжелая, сложная и в материальном смысле неблагодарная работа (для тренеров времена хорошего достатка, как известно, прошли; спортсмен, даже очень приличного уровня, участием в соревнованиях и чемпионатах, кроме синяков да шишек, ничего себе не заработает — с теннисом и хоккеем не сравнить; есть разве что возможность куда-нибудь в охрану устроиться)…
Но что осталось, по моим наблюдениям, почти неизменным в среде отечественных любителей боевых искусств Востока, так это непоколебимая уверенность в том, что истинное мастерство и настоящих учителей кунг-фу (ушу), карате, таэквондо, «муай тай» можно обнаружить только в соответствующих странах (естественно, Китае, Японии, Корее, Таиланде и так да лее). Стоит, мол, только поехать туда да пройтись по улице где-нибудь в Пекине, Гонконге, Бангкоке, и сразу найдешь с десяток школ с самыми мудрыми учителями, и немедленно все тайны мастерства будут тебе раскрыты. А уж этот, как его там, Шаолиньский монастырь — просто мечта для того, кто следует по «пути воина». Словом, совсем как в кино…
И насчет кино скажу здесь пару слов. Стечением времени выяснилось, что наши отечественные мифологизаторы ничуть не слабее своих заграничных коллег. Вот появился несколько лет назад фильм о том, как простой российский парнишка отправился в Шаолинь набираться мудрости, был тут же принят и обласкан настоятелем последнего, а потом удалился в пещеру Бодхидхармы на целый год для медитации и тренировок, после чего стал непревзойденным мастером ушу, вернулся в Москву и, само собой, насмерть поубивал всех плохих мафиози из школы японского карате (толстомордого главаря особенно долго мучил, куда там жалкому Стивену Сигалу)… А значит, что нам все эти голливуды?! Только непонятно, если тренироваться в одиночку, то чем, скажем, сарай на подмосковной даче хуже пещеры великого Бодхидхармы? Ведь последний уже давно умер…
Время летит быстро, и, не успели высохнуть чернила, коими были написаны эти строки, герой новой российской ушуистической киноподелки отправился все в тот же многострадальный монастырь. Пройдя там ускоренный курс обучения, он в качестве экзамена вынужден сражаться в монастырском подземелье (на самом деле в китайских строениях никаких подполов отродясь не бывало) с не менее грозными, чем он сам, бойцами. Вернувшись домой, парнишка опять же насмерть мочит всех врагов (они опять же из японской школы «барицу» и вновь с толстыми противными мордами, эко же их развелось, а!), но главаря, он же наипервейший мафиози, занимающийся не только японской борьбой, но и какой-то загадочной «оптимизацией финансовых потоков», на сей раз оставляет в живых, бросая ему напоследок многозначительную фразу: «Ушу не убивает!»… Конец фильма.
Надо отметить, что западные поклонники «восточных единоборств» тоже придерживаются мнения насчет того, что Китай — это кладезь знаний. Мне неоднократно приходилось встречать в Китае худощавых юношей и девушек (а то и отнюдь не худощавых дяденек) с горящими глазами, из Уэльса или штата Оклахома приехавших изучать секретное мастерство какого-нибудь «багуачжан» к великому (и тщательно законспирированному) учителю ушу, принадлежащему к тридцать второму поколению очень знаменитых (и как ни парадоксально, при этом чрезвычайно секретных) мастеров. Кстати, многие из таких искателей высшего мастерства после некоторого времени изучения «смертельных» и очень, очень тайных приемов (обычно от пары месяцев до полугода, на большее «искатели» обычно почему-то не решаются) отправляются к себе домой и начинают зарабатывать неплохие деньги путем распространения «тайн Востока» в среде легковерных романтиков. Кстати, и у нас в России такие деятели нынче стали встречаться часто. Как говорится в старом анекдоте, «дура не дура, а сто рублей в день зарабатываю»…
Признаюсь, что и сам автор этих строк поступал в свое время на восточный факультет тогда еще Ленинградского университета не в последнюю очередь из-за горячей своей страсти к пресловутым «восточным единоборствам». Ах, ушедшая безвозвратно эпоха конца восьмидесятых! Полулегальные видеозалы, демонстрирующие плохо дублированные (хотя что там дублировать-то), полуоборванные и крайне мутные копии гонконгских боевиков с очень секретным кунг-фу… Вроде бы уже выпущенные из подполья тренировочные «клубы» и «школы» карате и все того же «кунг-фу» (предполагалось, что «кунг-фу» и «ушу» — понятия совершенно разные). Выпущенные-то выпущенные, а тренеры по привычке пугливо оглядываются, входя в свои «школы»: статью УК тогда еще никто не отменял… Статьи Виктора Фомина и Иосифа Линдера в журнале «Культурно-просветительная работа» — подписка на этот журнал, как я полагаю, в тот период лавинообразно увеличилась… И везде, повсюду и повсеместно: «смертоносное искусство», «шаолиньские монахи», «секреты китайских мастеров ушу», «яростный кулак», «змея в тени орла», «стиль пьяных богомолов» и пр. и пр. Вся эта китайская экзотика и революционная романтика заставляла некоторую часть советской молодежи просто-таки окосеть от безграничной любви к великому искусству ушу и загадочному Дальнему Востоку вообще. (Повторяю, Запад прошел этот этап массового увлечения пресловутыми «единоборствами» значительно раньше нас. Хотя в результате и не слишком поумнел.)
Кстати, о терминологии. Для читателя неискушенного. «Ушу» по-китайски — это «воинская техника» (не путать с «военной техникой»), или, если позволить себе более вольный перевод, «искусство воина». В древнем и средневековом Китае, если верить историкам, это самое «искусство воина» включало в себя множество самых разных аспектов: не только технику рукопашного боя, но и владение холодным (клинковым и метательным) оружием, включая стрельбу из лука, и верховую езду, и тактику сражения… В Китае современном от древнего «искусства воина» остался лишь один элемент. «Ушу» в нынешнем Китае — это спорт или даже, как широко принято было называть эту экзотическую штучку в первые годы ее распространения у нас, — «спортивная гимнастика», в основе которой лежит техника рукопашного боя.
К сожалению (а как подумаешь, так, может, и к счастью), современное ушу не имеет почти никакого отношения к реальной схватке и вряд ли поможет его адепту даже против очень хилого и пьяного нападающего. За годы своего правления в Китае коммунистическое правительство, посредством усилий спортивных комитетов, комиссий, федераций и тому подобных бюрократических органов, сделало все для «выбрасывания» из нового вида спорта всех «последствий феодализма», то есть любой техники, могущей представлять какую-либо опасность в драке. Каким образом? Очень просто: все правила тренировок и соревнований, равно как и комплексы формальных упражнений, утверждались «сверху», а школам и клубам оставалось только следовать инструкциям мудрых вождей. Как говорят, большинство мастеров ушу старой закваски, то есть действительно настоящих бойцов и хороших наставников, сильно пострадали в годы культурной революции, в результате чего большая часть реальной, аутентичной традиции была безвозвратно утеряна. Из тренировочного процесса был исключен свободный спарринг, то есть базовая задача и основная суть любого боевого искусства — от европейского фехтования до борьбы нанайских мальчиков.