Шокирующие китайцы. Все, что вы не хотели о них знать
Шрифт:
Кстати, насчет супа. Именно он подается в самом завершении трапезы, уже после риса или лапши или почти одновременно с ними. Теперь к его появлению едоки уже наполняют свои желудки до такой степени, что и не замечают, что по степени своего убожества китайский суп может соперничать только с китайским завтраком. Этот жиденький отварчик, в котором плавают редкие микроскопические кусочки неизвестно чего, бывает вкусным очень нечасто, если бывает вообще (я что-то не припомню), зато, по всей вероятности, очень полезен для здоровья. Ибо вода вообще — источник жизни.
Акульи плавники, изредка попадающиеся в этом самом супе, — вещь сама по себе
Сложилось так, что визитной карточкой китайской кухни в какой-то мере является «пекинская утка», так что вкратце упомяну и о ней. Прежде всего, имеется в виду рецепт приготовления утки, а не некий особый подвид семейства Anatidae, хотя китайцы, а вслед за ними и некоторые отечественные кадры любят рассказывать о некоей специальной породе утки, «разводимой в Пекине уже триста лет»; правда, пока что никто из этих юных натуралистов не смог сообщить мне латинское наименование данного пернатого… но ничего, скоро что-нибудь придумают. Впрочем, мы здесь не о таксономии, а о гастрономии.
Итак, после того как тушка несчастной птицы запечена в специальной печи (в некоторых ресторанах можно даже посмотреть, как именно протекает данный процесс), ее приносят к вашему столу для предварительного осмотра; дальше есть два варианта — либо ее разделают при вас, либо унесут на кухню и сделают это там. В любом случае на вашем столе утка появится уже нарезанная пластинками и в сопровождении пары блюдечек с тонкими пресными блинчиками, ломтиков огурца, лука и плошечек с особым густым соусом. Именно в него обмакиваются жирные хрустящие кусочки утки и другие ингредиенты, заворачиваются в блинчики и со смаком поглощаются.
Многие полагают, что основной секрет популярности пекинской утки — именно в этом самом соусе; возможно, это правда. Как вариант: вместе с блинчиками можно заказать небольшие пресные лепешки, уже почти разрезанные вдоль, — утка и прочие составляющие засовываются внутрь, и получается нечто вроде мини-гамбургера.
Китайцы считают, что самое главное и наиболее вкусное в данном блюде — вовсе не утиное мясо, а именно жирная кожа, которая после запекания становится хрустящей и ароматной («сян»). Спорить не буду… В заключение счастливых гурманов ждет суп, сваренный из костей все той же утки. По-моему, этот бесцветный жидкий бульон не отличается высокими гастрономическими качествами, но зато он, опять же, крайне полезен для здоровья. Если, конечно, в желудке останется место после гораздо менее полезной для здоровья жирной жареной утиной кожи… Приятного аппетита!
А кстати, эта самая, только что упомянутая выше характеристика, то ест ь аромат — «сян», крайне важна не только в китайской пище, но и в разнообразных напитках Поднебесной империи. Как вы увидите в следующей главе, китайцы придают ароматам совершенно особое значение…
Подарок всему миру
Чай — не водка, много не выпьешь.
Возможно,
Как вы поняли, китайцы делают кое-что совсем наоборот, нежели мы с вами. Так, суп у них появляется на столе в конце обеда или ужина, а вот чай вначале предшествует всему остальному, а затем сопровождает всю трапезу до конца. Присутствие чая вовсе не означает, что едоки обходятся без других напитков, но он практически обязателен, а все остальное — в общем-то, не очень; если все делается по правилам, то фарфоровый чайник и маленькие толстостенные чашечки без ручек окажутся перед вами немедленно после того, как вы сядете за стол.
Конечно, в том, что касается посуды, возможны варианты. В забегаловке победнее или дома у вашего приятеля место симпатичных чашечек могут занять плохо вымытые (если вообще мывшиеся когда-либо) обычные стаканы или вообще баночки из-под фруктового джема или повидла (подобный сосуд, снабженный, естественно, завинчивающейся крышечкой, вообще следует считать самой любимой посудой китайцев — настолько охотно и часто они берут с собой эти баночки в дорогу или пользуются ими дома). Завариваться чай может и не в чайнике, а в специальных, довольно больших и опять же фарфоровых, кружках с крышками, и каждый такой комплект может быть простым по дизайну и одноцветным, а может являть собой настоящее произведение прикладного искусства. Словом, за пять тысяч лет китайское общество научилось потреблять свой любимый напиток не только разнообразно, но иногда и довольно красиво.
Иной житель Поднебесной, расхваставшись (а неуемное хвастанье — это вообще почти перманентное для китайца состояние), порою заявляет, что, мол, «наш настоящий китайский чай — обязательно зеленый, самый ароматный, полезный для здоровья и…» и т. д. и т. п., дальше вы уже себе все представляете. На самом деле такие сентенции лишены всяческого смысла, ведь Китай — родина и зеленого, и черного чая, и тех сортов этого продукта, которые занимают промежуточное положение между первыми двумя. Другое дело, что в странах Запада, да и у нас, черный чай — напиток гораздо более распространенный и любимый, чем все остальные, и пьем мы его не так, как китайцы.
Традиции чаепития уходят корнями в самую глубокую древность, и вряд ли когда-либо удастся точно определить время их возникновения, да и нужно ли это?
По крайней мере, легенд, связанных с чаем, в Китае хоть отбавляй… Вот, к примеру, одна из них.
Когда Бодхидхарма, ставший затем первым патриархом китайского чань-буддизма, прибыл из Индии в Китай и обосновался в знаменитом сейчас Шаолиньском монастыре, то проводил немало времени в медитации рядом с монастырскими стенами. Но однажды он заснул во время своих занятий, а пробудившись, так разгневался на самого себя за лень и небрежение, что… вырвал свои веки и выбросил их подальше. Через некоторое время на том месте, куда упали отверженные патриархом кусочки его плоти, выросло невиданное растение — куст, отвар листьев которого обладал не только отменным вкусом, но и бодрящим действием; последний факт был немедленно оценен самим Бодхидхармой, предписавшим всем обитателям монастыря употребление вышеозначенного отвара ради того, чтобы не спать во время медитаций.