Шокирующие китайцы. Все, что вы не хотели о них знать
Шрифт:
Таким образом, китайские литературные герои, как и их реальные соотечественники в прошлом и настоящем, предпочитают употреблять именно «байзцю», и подтверждение данного факта можно видеть практически в любой китайской закусочной или ресторане. Так что же за прозрачная жидкость льется в Поднебесной империи в подставленные стаканы?
А разнообразие, дорогой читатель, такое, что впору писать на эту тему докторскую диссертацию (как и по поводу чая). Для начала заметим, что если русская водка благодаря усилиям г-на Менделеева имеет стандартную крепость сорок градусов (если изготовитель не подпольный и ему не пришло в голову что-то другое, конечно), то китайское «байцзю» имеет в своем составе диапазон от восемнадцати до семидесяти процентов спирта. Впрочем, градус здесь опять же — не главное. А что главное? Правильно — «сян»!
Трактовка этого «сян», однако, в данном случае не вполне тождественна русскому слову «аромат». При всем моем уважении к нашим переводчикам, наилучший вариант для перевода названия того самого любимого китайцами «цзю» все же не «вино», а «водка-вонючка». Китайцы не особенно одобряют «цзю» без «сян», и поэтому к русской водке относятся совсем без энтузиазма, а вот русские относятся к китайскому «цзю» по-разному. Как именно, узнаете чуть ниже.
«Аромат» китайской водки, которую наши соотечественники когда-то, еще в Маньчжурии времен существования КВЖД, называли «ханшин» или «ханжа», обусловливается присутствием в жидкости большого количества эфирных масел и поэтому несколько напоминает запах нашего самогона самой плохой очистки (или вообще неочищенного). Попав внутрь человеческого организма, эта субстанция вызывает отрыжку соответствующей специфики в течение еще одного-двух дней после употребления, и именно эта отрыжка («хуэйвэй») особенно ценится некоторыми китайскими любителями «цзю».
Теоретически можно использовать «байцзю» в качестве растворителя или горючего, если на полдороги куда-либо у вас кончился бензин, но вот помещать бутылку с этой штукой в шкаф или другое замкнутое пространство не рекомендуется, ибо эфирные масла будут обязательно улетучиваться через негерметичную крышку, и вскоре все, что находилось рядом, приобретет стойкий запах китайской отрыжки…
Хотя все разнообразные сорта «байцзю» и роднит этот не очень привычный для наших носов специфический «сян», они очень и очень отличаются по упаковке и цене. Вот, например, любимая водка китайского народа «Эрготоу», стандартной крепостью в пятьдесят шесть градусов, стоит несколько юаней за обычную бутылку, а элитный сорт «Маотай» может тянуть, в зависимости от аппетитов производителя, долларов на сто, если не больше, за то же количество жидкости. Повторюсь, но пахнут, вернее, воняют они примерно одинаково. При этом «Эрготоу» крайне популярна в маленьких плоских бутылешках размером с ладонь, а «Маотай» упаковывается обыкновенно в красивые фарфоровые кувшинчики, которые перевязаны симпатичными ленточками и засунуты в солидные цветные картонные коробки (хотя, в общем-то, в очень красивой упаковке поставляется и «цзю» гораздо дешевле «Маотая»).
Есть одно крайне устойчивое (и при этом в корне неверное) представление — о том, что китайская водка делается непременно из риса. Это не так, поскольку для ее производства используются совершенно разные злаки: сорго, пшеница, гаолян, просо, и, разумеется, без риса тоже не обходится. Кстати, одна из знаменитых в Поднебесной марок водки так и называется — «Улянъе», то есть «Жидкость из пяти злаков»…
«Маотай», «Улянъе» известны по всему Китаю, это вещи статусные и пафосные; это хороший подарок для китайца и большая честь для вас в случае, если вы сами получили в подарок бутылку подобной дряни. На любом банкете из распаковывания бутылки «Маотая» будет устроен целый спектакль, а первая дегустация вами данной жидкости будет носить характер торжественного ритуала (очень не рекомендую демонстрировать любые чувства, кроме полного восхищения; правда, потом от следующей рюмки отказаться будет трудновато). Кроме того, свои известные и статусные сорта есть в каждой провинции и каждом крупном городе Поднебесной (в данном факте вы сможете убедиться тут же, как только включите в Китае телевизор и станете наслаждаться первым же рекламным роликом или обратите внимание на то, какими именно рисунками размалеваны автобусы и троллейбусы на улицах вокруг вас)…
Если уж мы заговорили о статусности, то никак нельзя не вспомнить о французском коньяке. Этот напиток стал считаться достойным подарком для дорогих гостей (хозяев, клиентов и т. д.), причем в основном в среде бизнес-общения, а не в семейно-дружеской сфере примерно в середине 1990-х годов. Его не особенно-то пили (все же китайцы в этом отношении очень привержены пресловутым пятитысячелетним традициям, то есть водке-вонючке), но радушно дарили, с радостными улыбками принимали в дар и с довольными физиономиями ставили в шкаф. К настоящему моменту популярность коньяка несколько спала, однако бутылка какого-нибудь «Хеннеси ХО» по-прежнему может стать отличным презентом для любого китайца. (Ну, насчет «любого» это я, возможно, и погорячился: крестьянину с рисового поля подобный дар, скорее всего, покажется несколько странным.)
Признаюсь честно, я не поклонник китайской водки. Впрочем, русской тоже. Однако за годы моей работы в Китае служебный долг требовал от меня, к сожалению весьма многократно, употребления этой дряни внутрь. Ибо ни одна бизнес-операция в этой стране не делается без многочисленных застолий, банкетов, игры в мацзян и боулинг, совместных походов в сауны и бордели и т. п. И вот эти годы не только не разубедили меня в моих представлениях, но и еще более укрепили их. Мне кажется, что единственным достоинством китайского «байцзю» является то, что его, в отличие от русской водки, вполне можно сочетать с пивом без особо тяжелых для себя последствий. Но это лишь мое личное мнение: многие наши соотечественники думают совсем по-другому.
В далеком 1990 году мы, многочисленные советские студенты, отправлялись на стажировку в Китай. Тогдашние безумные правила Министерства образования требовали от каждого будущего стажера, будь он из Киева или из Владивостока, сперва явиться в Москву на инструктаж, который проводили одинаково придурковатые типы в одинаковых костюмах и с одинаковыми лицами (вероятно, к системе образования они имели самое косвенное отношение), а уж только потом сесть в тот самый поезд и в то самое купе, которое определит высокое московское начальство. Удивительно ли, что все мы попали в один и тот же состав?
В одном купе со мной ехали трое пятикурсников из невообразимо-заоблачного МГИМО, парни манерные, крайне высокого о себе мнения (представьте себе, это самое МГИМО плюс, конечно, непростые семьи), модно одетые и разговаривающие между собой почему-то по-французски. Впрочем, путь нам предстоял долгий, и постепенно выяснилось, что в общем-то двое из них ребята неплохие (третьего я сейчас просто не помню).
И вот, когда поезд уже въехал на китайскую территорию, мы стояли с одним из этих товарищей по шестидневному заключению (столько идет поезд от Москвы до Пекина) в вагонном коридоре, лениво переговариваясь. Было послеобеденное время. Тут откуда-то появился Саша, вечно поддатый студент одного сибирского вуза, тоже направлявшийся на стажировку в Китай, но всю дорогу интересовавшийся только «выпить-закусить». Вероятно, он не был законченным алкоголиком, но на общем фоне (китаисты, даже из МГИМО, народ серьезный, особенно по молодости) все же казался горьким пьяницей (тогда я еще не встречал обитателей Владивостока). В руках он держал початую бутылку неизвестной мне жидкости…
В ответ на наше приветствие Саша с печальным видом поведал, что хотели они с кем-то еще опохмелиться, купили на последние юани бутылку китайской водяры, но пить не могут, ибо запах от нее идет совершенно нестерпимый. «Наверное, выброшу ее, проклятую, прямо сейчас», — грустно завершил наш сибирский приятель.
Мой сосед насторожился настолько, насколько позволяла ему дипломатическая выучка… «Слушай, отдай ее нам, если у ж правда выбрасывать собрался», — как бы небрежно предложил он печальному Саше. «Да зачем она тебе, — искренне удивился тот, — ее же точно пить нельзя!» «Ну, — уклончиво отвечал мой сосед по купе, — знаешь, там чистить будем, если где чего запачкается, протирать всякую фигню…»
Саше, похоже, было уже все равно. Он протянул бутылку и поплелся прочь, бормоча на ходу что-то нелестное про китайцев и их чертову водку…
Зачем я все это рассказываю? А затем, что через полчаса трое манерных, лощеных блатных мгимошников прикончили вышеозначенную бутылку, употребив все внутрь, а не для протирания мифической «фигни». Я от соучастия отказался, чему мои соседи были несказанно рады…
Так что, граждане, на вкус и цвет товарища все-таки нет, и даже социальное происхождение, образование и французский язык здесь совершенно ни при чем.