Шоколад, Брунгильда и неизбежный апокалипсис

Холмс Диана

– А как насчет личного рыбного меню в клубе Генри? – попробовал соблазнить его мужчина.

– А-ха-ха-ха-ха, – вдруг громко расхохоталась, а может и загоготала чайка, вспорхнула и, громко хлопая крыльями, низко полетела вперед по улице.

Мужчина пустился за ней бегом, крича: «Арчи, постой! Арчи!»

Льюис, закрыв глаза, помотал головой, будто хотел, как заварку в чайнике взболтать свои мысли, и вследствие этого прийти в себя.

Впервые Льюис увидел то, чего в природе быть не может, а была это большая метровая селедка сидевшая в парке на скамье и читавшая газету, когда ему было семь лет. Льюис тогда шел с отцом и, увидев чудную отдыхающую,

остановился, он, тыча в нее пальцем, стал восклицать, что это такое и как такое может быть. Отец одернул его за рукав, приказав не пороть чушь и оставить в покое вполне нормальную девушку. Льюис всю дорогу до дому клялся, что это не шутка и не выдумка, и что на скамье сидела селедка. Отец в конце концов в ответ проронил лишь сухое: «Вот как», а на следующий день привел его к психиатру. И только пустив в ход всю свою изворотливость, на которую редкий мальчишка был бы способен, Льюис смог правильно ответить на все каверзные вопросы врача и избежать тяжелых последствий общений с ним. И тогда он сам решил искать правду.

Теперь, видя каких-либо странных существ, он не выпрашивал других людей, видят ли они их, он понимал по глазам окружающих, что они в упор чудного не видят. Льюис стал гоняться за этими странными существами, чтобы пощупать их, поговорить с ними, ему не терпелось понять плод ли они его воображения или правда существуют. Но до сих пор они продолжали ускользать от него или исчезали до того, как он до них добирался или недоуменно отрицали свою странную сущность. А в последнее время, он сменил подход к своему сумасшествию, он решил ни до чего не допытываться, просто наблюдать, а оно пусть себе живет настоящее или нет, это уже не имело значения.

Льюис посмотрел на опустевшую улицу и пробормотал:

– Это даже забавно, чайка-адвокат. А что, ей подходит. И костюмчик и голосок и характер стервозный.

Льюис хохотнул, а потом с грустью вздохнул. Он зашел обратно в кафе, прошел за прилавок и занялся расстановкой кружек на полке, размышляя, если бы он смог догнать того мужчину, тот наверняка бы все отрицал так же как и остальные до этого им допрашиваемые.

Вдруг грохнула дверь и колокольчик, испуганно дринькнув, улетел с громким звоном куда-то в противоположную стену. Словно стадо коней, а может и тайфун ворвался в кафе. Льюис обернулся.

– Ох, извините. Я затормозить не успела.

В прилавок с разлету уперлась девушка. Льюис ошалело уставился на неё, потеряв разом и мысли и дар речи, он даже забыл, кто он и где. Такого существа он еще никогда не встречал в своей жизни. Девушка была ростом под два метра, и шириною в два обхвата, щеки ее горели здоровым румянцем, золотые волосы были распущены и волнами спускались по округлым плечам.

– Пока бежала, заколка куда-то улетела. Можно? – она, не дожидаясь от онемевшего Льюиса ответа, схватила вилку из стаканчика со столовыми приборами и, ловко подцепив копну одной рукой, подколола её вилкой так, что трезубец показался сбоку её головы.

– Бежали? – наконец сказал Льюис, – от кого?

– Зачем от кого? – пожала широкими плечами девушка. – Просто бежала навстречу ветру. Вот только не надо смотреть на меня так.

– Как, «так»?

– Как будто вы из рода ханжей и отряда мещан обыкновенных серомыслящих. Лучше налейте мне скорей кока-колы.

– А… – Льюис замялся.

– Я бежала со скоростью двадцать пять миль в час, обогнала велосипед, еще немного и я выпью воды из этой вазы с цветами. Так что поторопитесь. Нет колы, налейте пепси.

– Извините, но это кафе. Я предлагаю

здесь пирожные и чай.

– Кафе без колы? – она с презрением смотрела на него.

– Ага, – Льюис отодвинулся чуть подальше, боясь, что ее неудержимая энергия обрушится на него, и быстрей добавил: – Есть холодное молоко.

– Я понимаю, что на столичную штучку не тяну, но дуть молоко…

Льюис хотел было начать извиняться, но девушка примирительно сказала:

– Ладно давайте свое молоко, иначе я пересохну и лопну как жаба в Африке.

Когда перемирие было установлено посредством стакана молока, девушка, осушив в раз пол стакана, довольно выдохнула и сказала:

– Такая барная стойка пропадает, могли бы подавать всяческие напитки, не только свой чай.

Прилавок слева и правда переходил в высокую барную стойку, черную, голую и блестящую как горный пласт черного сланца после дождя. Это было единственное напоминание того, что раньше это помещеньице служило баром.

– Да я только открылся и еще не думал, как использовать это пространство.

– Конечно, за два дня что вы здесь многого не успеешь. С одной витриной только до полуночи провозились…

– Вы что следили за мной? – насторожился Льюис.

– У меня бессонница. А звезд вчера не было видно, пришлось смотреть, как вы по десять раз меняли местами свои несчастные три торта.

– Они не несчастные, – нахмурился Льюис. – Так вы живете в доме напротив?

– Почти напротив, вон в том, коричневом двухэтажном доме, с белыми колоннами у входа. – Она кивнула на окно.

Льюис глянул туда. Да, когда впервые, еще прошлым летом, он оказался на этой улочке, он сразу обратил внимание на дом, самый старый и красивый особняк в этом районе. Правда дом явно знавал лучшие времена, краска и штукатурка пооблезли, северная стена была сплошь увита сухим плющом, во дворе высилось какое-то несчастное старое сухое дерево, а одно из чердачных окон было заколочено фанерой. Льюису хотелось спросить, с кем живет там девушка с мужем или с родителями, но знакомы они были всего-то пять минут, и он промолчал. Хотя он мог бы и поговорить с ней по-соседски, но что-то его смущало. Жаль что Льюис, прожив тут неделю, даже в окно не сповадился глянуть. Может он бы её увидел прохаживающуюся по улице под ручку с мужем?

– Кстати, меня зовут Брун, – девушка протянула руку, но не как прочие девушки не костяшками вверх, а по-мужски боком для широкого рукопожатия. И рукопожатие Льюис ощутил крепкое, какое и у мужчин редко встретишь. – Брун сокращенно от Брунгильда, – пояснила она.

За окном крича пролетела мимо чайка и Льюис, невольно вздрогнув, пробормотал:

– Черт, может опять адвокат?

– Что? – удивилась Брун.

– М…м, – замялся Льюис и вдруг, улыбнувшись, неожиданно для себя искренне произнес: – Так странно, мне до этого показалось, что чайка разговаривает с мужчиной, конечно, если б наоборот. Тогда сумасшедшим можно было назвать не меня, а этого мужчину. А так…

– Как странно, – протянула девушка, не понятно с каким чувством.

– И ладно бы мне только раз такая чушь привиделась! Всего не перечесть, привидения играющие в кости, русалки в заливе. – Никому в жизни Льюис не рассказывал о своих видениях, а тут его вдруг понесло. – Как-то на лекциях показалось, что один из студентов, однокурсников, в воздухе светящиеся письмена рисует.

– У вас богатое воображение, – сдержанно проговорила Брун.

– Я потому и сбежал, все бросил, я хотел поймать эту магию, но она все продолжает ускользать от меня.