Шолох: Теневые блики
Шрифт:
Теперь с этой точки зрения все ок. Теневой департамент в количестве двенадцати человек повинуется Лесному ведомству и, хотя продолжает ходить в масках и заниматься внутренней разведкой, уже не имеет «права на убийство». Наверное. Надеюсь.
Андрис на плечо приземлилась сизая птичка-крохотулька. Ее аж разрывало от громогласного чириканья.
— Красавица, красавица, — Ищейка пригладила перышки ташени и та, насладившись лаской, с довольным свистом превратилась обратно в оригами. Андрис прочитала для меня вслух: — «Дом Искристой Пляски. Жду». А для меня ни привета, во зараза! — цокнула языком она. — Знаешь, где этот «Дом» находится?
— Знаю.
— Да не за что.
Помахав мне на прощанье, Ищейка осталась нежиться на солнышке. Удивительно, сколь миролюбивой выглядела эта девушка, учитывая, что большую часть рабочего дня Ищейки добывают улики и доказательства, обычно грязные («чистыми» делами и сами Ловчие заняться не прочь), подписывают тюремные листы и, иногда, бьют лица распоясавшимся мигрантам.
***
«Дом Искристой Пляски» был, на самом деле, не домом, а кафе, причем одним из самых модных в Шолохе. Его держали две сестры-фэйри, переехавшие в Шолох из далеких Зубастых Равнин на западе Лайонассы.
Зубастые равнины — то еще местечко! Там живет два народа: гномы (под землей) и фэйри (в колючих кустарниках). Ненавидя друг друга, и те, и другие в режиме 24/7 придумывают пакости и гадости соседям, а также безостановочно перетирают неприглядные подробности их быта. Те же немногочисленные особи, которые в итоге понимают, что строить здоровую жизнь на базе сплетен и козней нельзя, стремятся из Равнин переехать
Так две мелкие сестрички, с голубя величиной и с крыльями, как у стрекозы-мутанта, оказались у нас. Не мудрствуя лукаво, они взяли кредит и открыли сначала магазин всякой всячины, а потом кафе внутри него. Сегодня «Дом Искристой Пляски» привлекает клиентов огромными, нет, Огромными креслами, в которых так приятно сворачиваться калачиком. Мягкий бордовый бархат, расшитые золотыми нитками подушки, живой огонь в керосинках — просто идеальное решение для уютных вечеринок.
Еще «Дом» может похвастаться десятком тропических попугаев в клетках и вкуснейшим минчаем. Минчай — это пузырящийся напиток зеленого цвета, который делают из некоего чайного порошка и миндального молока. Обжигающе горячий, он очень хорош по вечерам, поэтому в послезакатные часы у «Дома Искристой Пляски» толчется половина Шолоха.
Я зашла в кафе, отодвинув занавеску из колокольчиков и перышек. Зал был почти полон, но еще не совсем — все-таки пока рабочее время! За дальним от входа столиком сидел Полынь, поджав колени и сосредоточенно строча ташени за ташени. Я обогнула круговой шкаф с книгами, помещавшийся в центре помещения (и, возможно, играющий роль несущей стены… кто их, фэйри, знает), и приблизилась к куратору.
— Ого! Это кто тебя так? — оказалось, что все лицо Полыни расцарапано, а «майки», как я продолжала называть его сложный наряд, помяты и кое-где порваны. Под глазом налился фингал, по цвету приближаясь к черным глазам Ловчего.
— Кто-кто… Каннибал-педофил, — буркнул куратор, недовольно ощупывая веко. — Точнее, его рабы. Гаденыш был из народа айлов, а им неким «божественным законом» разрешено содержать невольников. Причем последние считают это за великую честь. Он и в Шолохе рабов завел, и эти неоплачиваемые слуги помогали ему выбирать жертв, а потом дружно напали на меня, пока хозяин пытался сбежать через задний двор.
Я присела напротив и от всей души посочувствовала Внемлющему:
— Ужас какой. Ну ты его поймал?
— Естественно. Сидит в камере предварительного заключения в Ведомстве вместе со всеми своими невольниками. Теперь, кажется, они уже не так горячо его любят. Что у тебя?
Я пересказала ему события дня. Сначала успешно закрытое дело о трясухе в Лазарете (во время отчета у меня снова что-то странно свербило в мозгу, но я так и не поняла, что именно), потом — новости о «Черной серии» и ее краже. Отдала составленный мною список из одиннадцати посетителей Лиссая. А под конец вынула из кармана и вручила куратору найденный на земле «График дежурств».
— Понятия не имею, кто был этот человек, но решила, что немногие вообще ходят по той аркаде, а боятся быть замеченными — тем более. Особенно учитывая тот факт, что озеро с четырьмя трупами из пяти — в паре шагов от этого места.
— Молодец, так и надо. Попрошу Ищеек проверить имена и, заодно, где используют такие блокнотики, — кивнул Полынь, с любопытством пролистывая страницы «Графика». — А информация о похищенных картинах — это прекрасно! Чую, завтра у нас с тобой будет первый допрос по делу о маньяке.
— Кого допрашивать будем?
— Этого я пока не знаю, — покачал головой куратор. — Но, думаю, одного вечера в этом прекрасном кресле мне хватит для того, чтобы найти решение.
Он потянулся, как после долгого сна, и с кошачьей улыбкой поерзал, устраиваясь поудобнее. Я произнесла с укором:
— А остальные Ловчие сейчас пашут, убираются в своих кабинетах!
— Остальные Ловчие тысячи дел за всю свою жизнь не раскрывают, а я за два года 1234 сделаю, — самодовольно зевнул Полынь. «Тик-так, тик-так!» — подтвердили его громкие нагрудные часы.
— Кстати, ты обещал рассказать, что у вас за контры с Селией, — напомнила я.
К нам, жужжа крылышками, подлетела синеватая фэйри-официантка и уточнила у меня, минчай ли я буду. Мне безумно импонирует этот подход: в «Доме Искристой Пляски» тебя не спрашивают, что ты хочешь, а заранее подразумевают, что ты пришел именно за минчаем! Это позволяет хозяйкам вкладывать все силы в один «звездный» продукт и держать его на неизменном уровне качества. Хороший бизнес-подход!
Полынь хрустнул пальцами и закинул руки за голову. Все его амулеты и бубенчики дружно затряслись, повергнув официантку в секундный астрал. Точно, фэйри же фанатеют от всяческого звона! Небось Полынь у них — любимый клиент. Приходит, сворачивается насупленным клубком в кресле, строчит какие-то записки, пыхтит, позвякивает всеми частями тела, пьет минчай да нахваливает, чаевые оставляет щедро — за счет Ведомства, ну же. Мужчина фэйриной мечты просто.
— Селия и я… — протянул он, рисуя пальцем какие-то закорюки в растекшейся по столе лужице от минчая. — Да. Долгая и бессмысленная история взаимной ненависти, построенная всего на одном и отнюдь не благородном чувстве — на зависти.
Выдержав паузу, Полынь пояснил:
— Когда-то Селия была лучшей Ловчей Ведомства. И, конечно же, хотела заиметь свой портрет в Галерее Генералов. Все мы рано или поздно этого хотим. Под «все мы» я имею ввиду нормальных, честолюбивых людей, — приподнял бровь он. Я фыркнула и салфеткой промокнула лужу, служившую ему «холстом». Не люблю, когда задирают нос. Даже беззлобно.