Шолох: Теневые блики
Шрифт:
— Честно? Нет.
Я убрала руки в карманы летяги, которую так и не сняла, придя домой — обнаружение чужака в своей спальне волей-неволей вносит коррективы в ваше существование! В левом кармане в мою ладонь неожиданно легло нечто большое и холодное. Я с изумлением вынула руку, сжимая свою находку.
Золотой плод от Яблоневого человека! Ого! А я и забыла о нем!
— Знаешь, что это? — спросила я Карла, протягивая к нему добычу. Он сощурился и отрицательно покачал головой. Я торжествующе улыбнулась:
— А я знаю. Сейчас восстановим твою физиономию. Подожди минутку, — я ушла на кухню, к серванту.
Как же я
Пару минут спустя все было готово для ритуала. Подросток, как и я, волновался.
— Так, сейчас твоя задача — прокатить это яблоко против часовой стрелки по каемке, — раздавала последние указания я. — Скажи «мирарсовердайойо», и, если чудом не запутаешься в слогах, узнаем твое происхождение.
— Ладно, — сосредоточенно кивнул Карл и с содроганием взял у меня плод. Марах с опаской ухнул и осторожно отлетел подальше, на книжные полки. Я же говорю, предатель.
Карл покатил яблоко. Я напряженно сощурилась, глядя в самую сердцевину блюдца.
Неожиданно за окнами раздался грозовой гром. Весь дом будто бы вздрогнул. Моя спальня заполнилась призрачными образами, по плотности и тягучести похожими на кольца от дыма. Тут и там возникали и рушились города с диковинными зданиями — глиняными, каменными, стеклянными… Появлялись и исчезали люди в необычных одеждах. Холодные свинцовые волны набрасывались на нас с Карлом, и какой-то мужчина на деревянном кресте тихо плакал перед толпой.
Горели костры. Обезображенные трупы гнили на полях военных действий. Маленькая девочка сбривала волосы у себя надо лбом. Мужчина в седом парике задумчиво подкидывал яблочко. Женщина улыбалась и в то же время будто бы вовсе не улыбалась. Кузнечик размером с человека мерзко шевелил шапками.
Перед нами взрывались круглые черные ядра. Над нами синело вечернее небо, и по нему летали странные железные птицы. Бокки с фонарем готовился сбросить свой капюшон, но его отталкивала в сторону женщина в изумительной короне, похожей на оленьи рога. Великий Мастер народа Шэрхен преклонял колени перед Шепчущим морем. Грустный мужчина шел по пляжу под дождем, сжимая завернутый в ткань кулек, а за ним плелся другой человек — с каштановыми кудрями, в алом плаще до земли… Призрачный маленький мальчик Карл висел, распятый, посреди комнаты, и будто растворялся, становясь прозрачнее и прозрачнее, посреди черного звездного неба. Из-под его сочащихся кровью ногтей вылетали маленькие шарики, которые, увеличиваясь, превращались в планеты. Неожиданно из дальнего угла комнаты на нас погнали мириады черных, отвратительных насекомых — мухи, слепни, саранча, богомолы… Они все нацелились на дымный призрак Карла, и кровожадный гул становился все громче. Все остальные образы начали стремительно таять.
Я, не выдержав, резким ударом сбила яблоко с блюдца:
— Это что за хрень была?!
Карл, на сей раз настоящий, лежащий на боку на моей кровати, утер выступившие слезы:
— Видимо, правда… Какая-то ее часть.
Я задохнулась от возмущения:
— Какая-то часть? Это яблоко должно было показать ВСЮ правду! А вместо этого запутало нас еще больше! И что это за «насекомокалипсис» в конце?!
Карл горестно покачал головой:
— Иногда вся правда — это слишком. Не знаю, как тебе, а мне хватило. Я не хочу продолжения. И я тоже не понимаю финала… Это слабость, но сейчас мне куда больше нравится быть просто подростком по имени Карл, нежели ЭТИМ. Я должен вспомнить все сам, без чьей-либо помощи. Дай мне время. И прости.
Если б я стояла, то колени бы подогнулись, наверняка. В мыслях забегали злостные подозреваки-червяки. Слишком очевидные, чтобы их уничтожить. Проще заглушить — разговорами, делами, музыкой… Я кашлянула, выдержала паузу, а затем трусливо пробормотала:
— Ну, посмотрели, и ладно. Ты мне вот чем помоги, чудо-ребенок. Ты сказал, птицы и прочие любят тебя. Ты можешь уговорить Мараха, кхм, носить мои письма другим людям? Ну, как бы голубем работать?
Карл явно опешил от столь резкой перемены темы. Но послушно смахнул остатки слез и издал странный чирикающий звук. Марах тут же слетел со своего убежища с книжных шкафов и сел мальчику на предплечье.
— Могу. И сделаю, если ты просишь, Тинави. Но лучше скажи мне, почему ты так боишься сама попробовать колдовать?
— Пфффффф! — я даже захлопала в ладоши от возмущения. — Ты что, серьезно, дитя мое? Ты хоть представляешь, сколько раз я это пробовала? Каждый раз, небо его разорви, с надеждой и полной благих намерений головой. Каждый раз попусту. Падение, падение, падение, падение. Ноль успеха.
— Сколько именно раз ты пробовала? — терпеливо, по-взрослому, спросил меня Карл. Совсем осмелевший Марах уселся ему на плечо, подхалимски ухнув. Ну гаденыш!
Я насупилась:
— Сразу после моего инцидента — раз пятьдесят подряд. Потом реже, конечно. Раза два в месяц. Каждый раз с полной уверенностью в успехе, не волнуйся. Я читала много книжек по мотивации, — саркастически добавила я. Что есть, то есть.
— Два раза в месяц… — прикинул Карл. — То есть всего раз пятнадцать. Один мой знакомый — вот, смотри-ка, новое воспоминание подоспело, — говорил, что нужно предпринять не менее двадцати попыток на пути к серьезной цели, чтобы все удалось. Это средний показатель.
— Мои шестьдесят пять, включая первые попытки, — это уже больше двадцати, — резонно возразила я.
Карл покачал головой:
— Если я правильно понимаю, ты делаешь одно и то же, надеясь при том на разный результат. Это очень, очень глупо. Никакой чистоты эксперимента. Пожалуйста, попробуй по-другому.
— Как именно?
— Я покажу.
И знаете, что самое удивительное? Он действительно показал.
Наверное, мне стоило предварить этот факт какими-то объяснениями и дальнейшим пересказом нашего долгого спора, сводящегося к двумя противоположным тезисам: «я не смогу» и «ты сможешь», но… Он выиграл.
Карл выиграл, и от этого выиграла и я.
Рискну даже заявить, что само мироздание выиграло, если мы примем за данность, что оно заботится обо всех нас и любит нас.
Многочисленные шолоховские куранты повсеместно пробили три ночи. Время с Карлом пролетело в мгновение ока. Мальчик сначала долго вдалбливай мне свою точку зрения — то, что против унни не нужно бороться, унни — друг, унни сама хочет играть, расслабься, попробуй почувствовать унни и все такое.
И, в конце концов, у меня это по-своему получилось. Когда я полностью отпустила весь свой гнет проблем, сомнений, отчаяния и обид, в душе как будто зазвенел едва слышимый тоненький ручеек.