Шопинг в воздушном замке
Шрифт:
– Надо же! – удивилась Катя. – Она им квартиру отказала! Не родным детям, а посторонней женщине?
– Дочерей и, думаю, сына Суворова ненавидела, они были для нее лишь средством получить богатого мужа. А в последние годы дети стали для нее объектом шантажа, способом добывания денег. Скорее всего, хитрая Пелагея придумала бы и какой-нибудь финт с Ириной, чтобы получить бесплатную домработницу. Суворовой снова повезло, ей встретилась порядочная женщина, которая честно исполняла взятые на себя обязательства, – я решила завершить беседу.
– Все равно не успокоюсь, пока не получу историю своей болезни, – уперлась Катя.
– Если я выясню, какого друга имела в виду Пелагея, непременно сообщу вам. Но, полагаю, вам пора успокоиться. Наверняка, если Ира обнаружит записи, она их выбросит как ненужный хлам.
– Может, поговорить с ней? – протянула Катя.
– Дело ваше, конечно, но я бы не стала.
– Почему?
– Зачем показывать постороннему человеку свою озабоченность? Не следует демонстрировать интерес к бумагам, и тогда они очутятся на помойке, – ответила я, вставая из-за столика.
Глава 20
Около подъезда Исидора стояло несколько машин: «Скорая помощь», бело-серый микроавтобус с синей полосой и надписью «Милиция», а чуть поодаль припарковались две недорогие иномарки. Я сразу их узнала. Одна принадлежит Костину, другая его заместителю, Эдуарду Храмову. Намучившись с постоянно ломающимися «Жигулями», Вовка взял кредит и приобрел симпатичную черную иномарку, с которой теперь в буквальном смысле слова сдувает пылинки.
Какие чувства могут возникнуть у человека, который видит во дворе такой набор транспортных средств?
Я понеслась в квартиру Исидора, перепрыгивая через две ступеньки. Входная дверь, как всегда, оказалась открытой, я вбежала в холл и наткнулась на Вовку.
– Привет, – мрачно сказал он. – Вернулась?
– Ага, – растерянно ответила я. – А что случилось?
– Веру убили, – сообщил Костин.
Я свалилась на пуфик.
– Путинкову?
– Именно, – подтвердил майор, – ее.
– Она попала под машину? – предположила я.
Костин посмотрел на меня и задал вопрос:
– Где в этом лабиринте кухня? Ты можешь поставить чай?
– Конечно, – опомнилась я, – пошли.
Присев к столу и получив большую кружку чая, Костин насыпал в нее шесть ложек сахарного песка и начал вводить меня в курс дела.
Утром Вера не вышла из комнаты. Она не спала вместе с Павлом, держала дистанцию, в наш весьма раскрепощенный век ее поведение выглядело смешным, но Путинкова уведомила будущего мужа, что сохранила девственность и лишиться ее намерена только в первую брачную ночь.
Брыкин встал в привычное время и уехал на работу. Исидор писал статью в кабинете, потом к нему зашел Матвей, и старики сыграли партию в шахматы. Около часа дня Исидор стал удивляться. Вообще-то, Вера любила поспать, но никогда не залеживалась в кровати позже полудня.
– Может, пойти разбудить ее? – посоветовался он с Мотей.
– Зачем? – резонно сказал друг. – Тебя ведь об этом не просили.
Когда ходики показали ровно два, математик решительно встал и сказал:
– Нет, нужно заглянуть в гостевую. Вдруг Вере плохо?
– И правда! – испугался Матвей. – Нельзя исключать неполадок со здоровьем даже у столь молодой особы. Возьму-ка я из аптечки валидол...
Вооружившись таблетками, приятели тихонько поскреблись в дверь гостевой. Не получив ответа, они испуганно переглянулись и рискнули войти в комнату без приглашения.
Зрелище, ожидавшее их внутри, было шокирующим. Вера лежала в постели, одетая в пижаму с изображением уточек. Лицо девушки выглядело ужасно – открытые глаза выкатились из орбит, кожа приняла синеватый оттенок, шея раздулась.
Старики выбежали вон. Матвей почему-то вызвал «Скорую», хотя было понятно, что врачу здесь делать уже нечего, а более разумный Исидор позвонил Костину, которой после происшествия с Кларой оставил ему свой телефон.
– У нее случился сердечный приступ? – поразилась я.
Вовка вернул на стол пустую кружку.
– Странная заварка, – заметил он, – цвет желтый, а по вкусу не пойми что. Нет, Путинкову задушили. Проволокой.
Я уронила чайник, который собиралась вымыть.
– Задушили?
– Да, – кивнул Костин. – Смерть наступила примерно в пять утра, точнее пока не скажу. Есть предположение, что Путинковой дали снотворное, поэтому она не сопротивлялась убийце.
– Верно, так и было. Понимаешь, тут случилась история с АТМУ... – протянула я.
– С кем? – не понял майор.
– АТМУ – такой хитрый агрегат. Автоматическое тестомесильное устройство, – пояснила я. – Вера переневничала, разозлилась и потребовала снотворное.
– Теперь понятно, почему она не кричала и не звала на помощь, – сказал Вовка.
– Ни Павел, ни Исидор не слышали ни малейшего шума, – прошептала я. – Кто ее убил?
– В квартире присутствовали трое, – намекнул Костин.
– Я тоже попадаю под подозрение?
– Ну, думаю, тебя можно исключить, – с абсолютно серьезным видом заявил Вовка.
– Спасибо! – язвительно фыркнула я. – А между прочим, я не имею алиби – спала одна в комнате, доказать свою непричастность к убийству не могу.
– Презумпция невиновности пока никем не отменена, – справедливо заметил Вовка, – это я должен доказать, что ты заходила к Вере с преступным умыслом. Пока сие не сделано, ты вне подозрений.
– Очень мило! – опять не удержалась я от ехидства.
– Остаются Павел с Исидором, – не обращая внимания на мой выпад, сказал Костин.
– Оба не преступники!