Шопинг в воздушном замке

Донцова Дарья

– Это сырники? – спросил он.

– Нет, – замотала я головой, – это всего лишь...

Остаток фразы застрял в горле – один кусок глазуньи отделился от потолка и шлепнулся прямо на блестящую макушку Павла. Уж и не помню, сообщала ли я вам, что бизнесмен имеет весьма обширную лысину, доказательство огромного количества тестостерона в его организме.

– ..! – заорал Павел и чуть не плюхнулся лицом в чугунину. – ..!

– Не нервничайте! – забегала я за спиной Брыкина.

– ..! – не

успокаивался хозяин. – ..!

– Это всего лишь яичница, – встрял Селезнев.

Павел икнул и почти нормальным голосом спросил:

– Хочешь сказать, что она сама выскочила из посудины и прилипла к моей голове?

– Глазунья упала с потолка, – уточнила я.

– Снимите с меня эту мерзость и перестаньте издеваться! – взревел Брыкин.

Я попыталась допрыгнуть до макушки хозяина, потерпела неудачу и попросила:

– Присядьте, пожалуйста...

– С ума съехала? – пошел вразнос бизнесмен. – Может, еще прикажешь мне на колени перед тобой встать? Сию секунду сбрось с головы лепешку! Фу, что у меня по шее течет?

– Масло, – пискнула я.

– Какое? – раздул ноздри Павел.

– Подсолнечное, – залепетала я, – московское, рафинированное, без запаха, продукт отличного качества.

– Издеваешься? – обиделся Павел. – Сначала про яйца, которые с потолка падают, шутканула, теперь про масло загнула.

– Она не шутит, – встал на мою защиту Григорий. – Хотела завтрак приготовить, а он наверх ускакал и до сих пор там находится, можешь посмотреть.

Павел покорно задрал голову.

– Где? – близоруко щурясь, спросил он.

– Вон там, прямехонько над плитой! – пояснила я. – Видите?

Брыкин моргнул, и тут вторая часть яичницы спланировала вниз, упав ему прямо на лицо.

– ..! – заревел Брыкин. – ..! ..!

– Павел, здесь женщина! – Григорий запоздало укорил приятеля за мат.

– Стащите это! Снимите! Уберите! – вопил Брыкин. – Чего ждете, олухи? Кретины, я ничего не вижу! Чем это воняет? Гадость!

– Сядь на табуретку! – Селезнев решительно взял инициативу в свои руки. – От визга ничего хорошего не будет. Моя любимая жена Клара всегда говорила: «Суета делу помеха».

– Оторви тряпку от моего лица!

– Это глазунья, – уточнил Селезнев, – вполне съедобное, вкусное блюдо. Черт!

– Что? Что? – заерзал на стуле Павел. – Долго мне еще в дерьме сидеть?

– Не отходит, – сквозь зубы процедил Григорий. – Очень странно, она как будто приклеилась.

Я подошла к мужчинам.

– Просто вы ее подцепить не можете, сейчас я отковырну.

– Живее! – злился Павел.

Я схватила ногтями белый пласт и дернула его на себя.

– Вау! – заорал Брыкин.

– Не отстает, – констатировал Селезнев.

– Невероятно! – изумилась я. – Почему?

Григорий пожал плечами:

– То, что яйцо приклеилось к лысине, объяснимо, там гладкая поверхность, но на лице...

– Освободите меня! – взмолился Павел. – Я ничего не вижу и дышу с трудом!

– Сейчас, сейчас, – засуетился Селезнев, – проковыряю дырки.

Некоторое время на кухне царила тишина, прерываемая лишь сопением Григория. Потом он воскликнул:

– Не получается! Сверху яичница жидкая, а внутри твердая, прямо каменная.

– Идиоты, кретины! – затопал ногами Брыкин. – Сволочи, дайте валидол, валокордин, водки, валерьянки! Мне плохо!

Селезнев испуганной курицей заметался по кухне, а я схватила телефонную трубку.

– «Скорая», двадцать вторая, слушаю, – раздался приятный девичий голос.

– Помогите, пожалуйста!

– Постарайтесь спокойно рассказать о произошедшем.

– У нас неприятность.

– Дальше.

– Павлу плохо.

– Больной испытывает боли?

– Похоже, что нет. Ему только неудобно дышать, и глаза не открываются.

– Больной не способен поднять веки и испытывает затруднение при дыхании?

– Да!

– Речь присутствует?

– ..! ..! ..! ..! – вновь заматерился Павел. – Пошел вон, Гришка! Мне больно!

– Изъясняется весьма бойко, – быстро сказала я в трубку. – Пожалуйста, пришлите кого-нибудь.

– Женщина, я пытаюсь понять, какой врач вам нужен, – терпеливо говорила диспетчер, – оттого и задаю вопросы. Много толку будет от акушера-гинеколога, если нога сломана?

– Брыкин не беременный, и хирург ему тоже не нужен. Скорее всего, тут поможет кожник.

– Дерматолог, – автоматически поправила девушка. И переспросила: – Дерматолог?

– Ну да, понимаете, у Павла на лице... э... э...

– Говорите четко, – приказала диспетчер.

– Яичница, – ощущая себя полной идиоткой, буркнула я.

– Не понимаю, повторите.

– У Брыкина глаза, лоб, нос и часть щек залеплены глазуньей.

– Как она туда попала?

– Свалилась с потолка, а мы с Гришей не можем ее снять!

– Почему?

– Не отдирается! Сначала Селезнев пытался, потом я, но ничего не получилось!

– Понятно, запишите телефон...

– Огромное вам спасибо, – залепетала я, получив номер. – А там что?

– Психиатрическая скорая, – соблюдая профессиональную невозмутимость, отрезала диспетчер. – Звоните, там вам непременно помогут.

Я осталась стоять с трубкой в руке. Иногда самый бредовый рассказ является чистейшей правдой. Яичница и впрямь свалилась с потолка, но попробуй объяснить сотруднице «Скорой», что ей звонила вполне нормальная женщина!

– Долго мне еще так сидеть? – снова завопил Брыкин.