Шопинг в воздушном замке
Шрифт:
– Автокатастрофа, ограбление, попытка изнасилования... Господи, это же так просто! У каждой станции метро бомжи толкутся, они за деньги на все способны, родную мать на тот свет отправят. Какой смысл душить невесту в собственной квартире? Ну, подумайте сами!
Я молча налила себе воды из бутылки.
– Я отлично знаю цену Пашке! – продолжала Рита. – Да, я имела определенные надежды, рассчитывала, что рано или поздно он на мне женится, теперь, узнав о его планах пойти в загс с Верой, потеряла иллюзии. Речь о другом: Брыкин не способен на убийство. Дурить мне голову, врать, обещать жениться и крутить динамо – это сколько угодно, но лишать жизни женщин... Совершенное не в его стиле. Пашка трус! Вот, смотрите: квартиру мне купил, машину подарил, три раза в неделю в койку укладывает. А зачем? Чтобы я верила – он меня любит, и не болтала лишнего?
– Ну да, – согласилась я.
– Здорово! – потерла руки Фомина. – Трех баб пришил, а меня не тронул? Легче было меня на тот свет отправить, и больше никаких трат, моральных и материальных. Если Пашка, на ваш взгляд, убийца, с какой радости я жива? И Путинкова умерла не так, как все!
Я растерянно смотрела на Фомину. В ее словах была определенная логика. Сотрудники МВД успешно ловят маньяков и серийных убийц, потому что у каждого преступника свой «почерк». Если он один раз задушил жертву при помощи красного полотенца, то будьте уверены, у следующего трупа на шее окажется оно же. Отчего маньяки предпочитают действовать опробованным образом? Боятся, что не смогут применить другой метод, верят в приметы, считают следователей и оперативников идиотами, поэтому бросают им вызов, хотят славы. Последнее заявление кажется вам глупым? Вовсе нет.
Пару лет назад Володя Костин занимался поисками одного маньяка, тот убивал людей в лифте отверткой. Никакой связи между жертвами не нашли, ни малейшей общей нити, кроме одной – они были заколоты точным ударом в сердце. Вовка понял, что имеет дело с серийным убийцей, но вычислить его никак не мог, преступник не ограничивался одним районом, колесил по всей Москве, трупы находили в Медведкове, в Красногорске, Теплом Стане, Кузьминках. В каждом подъезде у лифта охранника не поставишь! И тогда майор, посоветовавшись с психологами, применил оригинальный метод.
Газета «Желтуха», согласившаяся помочь милиции, дала материал с броским заголовком «Киллер-отвертка взят с поличным. Самый кровавый маньяк века рассказывает о себе». Статья изобиловала эпитетами в превосходной форме – «наистрашнейший», «невероятно жестокий», «убийца-легенда», «король серийных преступлений». Не успела «Желтуха» попасть на лотки, как в кабинете у Вовки затрезвонил телефон.
– Неправда! – закричал из трубки возмущенный мужской голос. – Милиция ошиблась!
– Кто вы? – спокойно спросил Костин, давая знак техникам, отслеживавшим вызов.
– Я тот самый кровавый убийца, – заявил человек, – вы взяли самозванца!
Костин притворился непонимающим, и преступник начал решительно отстаивать свои права. В конце концов, в самый разгар беседы, он был схвачен оперативниками непосредственно у телефона-автомата.
Казалось бы, в интересах маньяка, который прочитал «Желтуху», было залечь на дно, обрадоваться тому, что по ошибке арестовали невинного, но серийный убийца жаждал славы, которая досталась постороннему, и это желание заставило его вопреки инстинкту самосохранения звонить Костину.
– Так почему я жива? – в запале повторила Рита.
У меня не нашлось ответа на ее вопрос.
– Вот что! – рубанула воздух рукой Фомина. – Я очень устала и хочу спать. Если остались еще вопросы, выясни их завтра.
Я пошла к двери, потом обернулась.
– Рита!
– Что еще? – еле слышно отозвалась Фомина.
– Не звоните, пожалуйста, Брыкину.
– И не собиралась, – сдавленным голосом прохрипела Рита. – Мне интересно, как он себя теперь поведет. Я наконец стала первой в цепи невест. Или есть еще какой-то вариант?
– Не ходите завтра на работу.
– У нас аудиторская проверка.
– Заболейте.
– Невозможно.
– А если у вас случится инфаркт, – начала я злиться, – вы приползете на службу с капельницей?
– Ну... наверное, нет, – неожиданно повеселела Маргарита.
– Вот и сидите дома.
– Мне некого бояться!
– Береженого бог бережет.
– О наших отношениях никому не известно, – упиралась бухгалтерша, – даже Грише Селезневу. Он все мне говорил: «Давай моя любимая Клара найдет тебе жениха? Клара может, она уже многих одиноких людей соединила, не одну семью создала».
– И все же я убедительно прошу вас не выходить на улицу, не общаться с Брыкиным и не открывать дверь посторонним, даже если они будут вопить: «Откройте, мы ваши соседи снизу, у нас с потолка кипяток хлещет».
– Ладно, ладно, – явно, чтобы я отвязалась, пообещала Рита. – Не волнуйтесь, ничего со мной не случится. Кстати, у меня есть еще одно соображение.
– Слушаю.
– Предположим на секунду, что вы правы!
Я кивнула.
– Только на секунду! – повторила Фомина. – Допустим, Брыкин избавлялся от жен, как только они выполняли свою роль: устраивали его в институт, обеспечивали деньгами и поддержкой в бизнесе. Так?
– Верно.
– С какого бока тут Путинкова? Она ему что дала? Судя по вашему рассказу, Пашка с ней даже переспать не успел. Ни денег, ни связей – ничего у Верки не было.
– Может, она узнала правду о его прошлом и пыталась шантажировать Павла? – предположила я.
– Он бы платил, – уверенно ответила Рита. – Сестре ведь отсыпает.
– Сестре? – поразилась я. – Кате?
– Нет, Лене. Она нашла брата и стала из него деньги качать. Паша мне рассказал. Уже много лет доит его, сучка! – зло заявила Фомина. – А избавиться от оброка нельзя – какие-то документы к ней в лапы попали. Правда, она их не показывает, только говорит о бумагах.
– Может, блефует?
– Скорее всего. Пашка все равно струсил и дает ей отступные. Понимаете?
Я вспомнила женский голос, который требовал от Брыкина крупные суммы, в том числе на оплату пребывания Пелагеи Андреевны в клинике, и горько пожалела о том, что не разглядела лица нахалки.
– Брыкин растоптал мою любовь к нему, – вдруг пафосно заговорила Фомина, – вырвал с корнем иллюзии, сбросил с глаз розовые очки, наплевал в душу, и я не смогу теперь, узнав правду о его планах, продолжать общаться с ним как раньше. Я стану жестокой, неприступной, никогда не пущу его в свою постель, не буду надеяться на чудо и ожидать предложения руки и сердца, стану просто сотрудницей фирмы, выкину из памяти наши прежние отношения. Но я абсолютно уверена: Брыкин не убийца. Он обычный трус!