Шота Руставели

Дандуров Д.

Болезнь Тариеля, виновницей которой была царевна, не помешала ей поддерживать с ним отношения, основанные на дружбе и даже любви. Она пишет Тариелю через Асмат, что и раньше не была против замужества с ним, но находит, что время для этого еще не наступило. Обещав, таким образом, ему все, но ничего не предлагая в данное время, царевна призывает его забыть тоску и больше думать о ратных делах. Она тут же сообщает, что ей доставляют много забот «хатаеты», которые задумали отказаться от платежа дани и хотят начать враждебные действия. И она предлагает Тариелю предупредить это выступление и привести данников к покорности.

Характерно, что, постоянно встречаясь с царем и состоя амирспассаларом войск, Тариель узнал о намерении «хатаетов» не от царя и не сам пришел

к выводу о необходимости выступления против них, хотя по должности обязан был заботиться о безопасности государства; он получил указания об этом от юной царевны, которая уже тогда не только обнаружила знание государственных дел, но приняла решение обуздать данников и предложила Тариелю его выполнить.

Что это за народ «хатаеты», против которых предлагает выступить Тариелю царевна? Под «хатаетами» обычно понимают население Китая, но удивительно точное определение этого дает в своей поэме Руставели. «Хатаетс мкопни квелани чвени мохарджениа» – «Все пребывающие в Хатаетах являются нашими данниками». Более точно определить область, о которой идет речь, – трудно. Это граничащие с Грузией степи Караяз, Мугани, Ширака, куда заходят кочевники; их-то и предлагает Тамара привести к покорности.

Расчет царевны оказался правильным. Тариель написал письмо Рамазу, хатаетскому царю; тот отказался выполнить его требования. Тариель этого только и ждал. Он быстро двинулся в Хатаетию, ворвался с маленьким отрядом конницы в центр войск Рамаза и, разбив их, вернулся на родину победителем.

Интересная деталь: в боях с Тариелем в Хатаетии неприятель «применял дым». Некоторые, ссылаясь на этого момент, пытаются доказать, что Руставели было известно употребление пороха. Это, конечно, не так: в те времена употребление огнестрельного оружия еще не было известно. Целое столетие оставалось до его изобретения. Говоря о дыме, Шота имеет в виду не огнестрельное оружие, а способ сигнализации, принятый в старину в степных районах для предупреждения о приближении врага. Русские при приближении степных татар тоже зажигали столбы, обложенные соломой, давая этим знать об опасности, о необходимости привести войска в боевую готовность.

Вернемся, однако, к Тариелю. Он взял в плен Рамаза и с триумфом возвратился домой.

Казалось, недоразумение, возникшее в царской семье, уже изжито. Тариель исполнил желание царевны. Она дозольна победой, одержанной Тариелем над непокорными данниками. Если она и обладает честолюбивыми замыслами, то теперь нет препятствий посвятить в эти замыслы и Тариеля.

Она ведь писала ему: «Шенган чемиса крмобиса цинасац викав мдомниа» – «Я и раньше хотела выйти за тебя замуж» и, значит, нет причин, которые могли бы их раз'единить. Разве только несогласие отца? Но с этой стороны не может быть никаких неожиданностей. Ведь Тариель воспитывался при дворе как будущий властелин, ему внушали мысль, что трон должен перейти к нему, и царь и царица смотрели на него и свою дочь с упованием, как на будущих своих преемников. Повидимому, все шло к благополучному концу.

До сих пор мы излагали отдельные, мелкие эпизоды из рассказа Тариеля. Перейдем к тому месту поэмы, которое является основным – к убийству жениха. С этого события начались все несчастья действующих лиц. Тариель бежал. Нестан-Дареджан была похищена. Автандил отправился искать сначала Тариеля, потом Нестан-Дареджан.

Кто же такой этот жених и почему он так неожиданно появился? Оказывается, он наследник престола Хварезмского царства. Удивительный прием у Шоты! Описывая царскую семью Георгия III, он для маскировки выбирает не какие-нибудь вымышленные страны, а исторически существующие государства – Индию, Аравию – и описывает царствующих в них лиц. Шота точно отсылает читателя в эти страны, чтобы проверить описываемые события, хотя, конечно, заранее можно сказать, что ни в Индии, ни в Аравии ни единого элемента из сюжета поэмы обнаружить нельзя.

Этот прием историчности Шота применяет и в отношении жениха, неожиданно всплывшего на поверхность грузинской политической жизни. Хварезмское царство – не выдумка, а

действительно существовавшее в Средней Азии государство. Когда автор говорит, что наследник Хварезмского царства выступил претендентом на руку царской дочери и, тем самым, на престол Грузии, создается впечатление, что этот исторический факт поддается проверке, его можно установить по летописям и Грузии и Хварезма. На самом деле таких летописных данных не существует и не существовало, и для современников ясно, что речь идет не о «хварезмском женихе». Вымышленный характер этой фигуры устанавливается в поэме и обстоятельствами решения вопроса о браке. Царь вызывает к себе Тариеля и говорит ему, что он не имеет наследников и хочет выдать дочь замуж, чтобы передать трон ее мужу, а самое главное, чтобы не прекратился его род: «Роме мивцет тахти чвени, сахет чвенат гамовсахот, самепоса вапатронот, сахелципо шевинахот, ар амовцхдет». Последнее выражение ясно говорит, о каком женихе идет реч. «Ар амовцхдет!» – «Чтобы род не прекращался!» Но разве мог Георгий III выдать дочь замуж за хварезмского царевича, зная, что род Багратидов тогда прекратится и начнется уже род хварезмов? Следовательно, речь идет об особом женихе, о котором царь решает поговорить прежде всего с Тариелем и убедить его в неизбежности этого «брака».

Он воспитывает в своей семье приемного сына, Тариеля, который, как он недавно убедился, любит его дочь. Он не скрывает ни от Тариеля, ни от окружающих, что, не имея сыновей, воспитывает Тариеля как своего будущего преемника. Однако он не идет на этот последний и единственно правильный при таких условия шаг.

Он созывает совещание и прямо ставит вопрос о необходимости брака с хварезмским женихом. Больше того. Получается так, что брак этот неизбежен. Казалось, лишь только Тариель узнает об этом, он должен со всей силой протестовать против матримониальных планов царя. Они для него не что иное, как полная катострофа.

Все говорит за то, что царь должен провести свои планы против воли Тариеля и, во всяком случае, ему незачем советоваться с ним – ответ Тариеля ясен заранее.

Но Тариель является амирспассаларом царя, и без него не может состояться совещание; он действительно участвует в нем. Царь правильно учел, что вопрос о браке его дочери касается в первую очередь Тариеля, и на совещании он предоставил ему первую роль визиря, иначе говоря, руководителя всего собрания. При таких условиях голос Тариеля имеет решающее значение.

Как же он ведет себя на этом важнейшем совещании? Тариель рассказывает:

Мы менялися советом, что пристойней в деле этом.Стало тьмой, что было светом. Я молчал, томясь тоской.Царь сказал: «Хваразмша силен. Хваразмийский край обилен.Сын Хваразмши юн, умилен. Есть ли где еще такой?»Все вперед они решили. Приговор был в полной силе.Речи сдержанны их были. Чем бы мог я помешать?Возражать им не дерзал я. Как земля, как пепел стал я.В сердце трепетном дрожал я. Трудно было мне дышать.

Совещание протекает тихо и гладко, без единого слова протеста со стороны Тариеля – словно речь идет о предметах, его совершенно не касающихся. Не ясно ли отсюда, что речь на совещании шла не о женихе в прямом смысле этого слова, а о лице, который выступал претендентом на трон.

«Жених» – это снова только маскировка. «Жених» этот – не кто иной, как Демна, перед правами которого на трон отступает не только Сослан, но и сам царь. Собственно говоря, Руставели не без умысла называет Демну женихом. Он ведь и в действительности не так давно намечался женихом, но из этого ничего не вышло. Характерно, что собрание полностью считает, что «жених» должен быть признан и, значит, трон должен перейти к нему. После этого совещания дальнейшее решение уже лежало на царе. Он мог выполнить это постановление, но мог и отказаться от него.