Шотландский узник
Шрифт:
— Нет. Вы были с ним, после того, как уехали? — ее пальцы дрожали.
— Да. Некоторое время.
— Солдаты, забравшие вас, гнались за ним?
— Нет, — он понял, о чем она спрашивала: сделал ли это Тоби под страхом ареста, ссылки или казни.
— Тогда почему? — закричала она. — Зачем он это сделал?
Он сглотнул, снова увидев перед собой маленькую темную комнату, пропитанную запахом крови и мочи. Увидел красное слово на стене.
— От отчаяния, — сказал он тихо.
Она громко выдохнула воздух, упрямо качая головой.
— Он был папистом. Отчаяние грех для паписта, верно?
— Люди
Она снова фыркнула.
— Да, совершают. — она постояла, глядя на камни под ногами, и снова бросила на него ожесточенный взгляд. — Я вообще не понимаю, что могло довести его до отчаяния?
Боже, пошли мне слова.
— Ты знала, что он был якобитом? Он был вовлечен в заговор — большое дело с великими последствиями и в случае провала и в случае успеха. Заговор не удался, и это разбило ему сердце.
Бетти вздохнула, и ее плечи опустились, словно из нее выкачали воздух. Она снова покачала головой.
— Мужчины, — категорически заявила она. — Мужчины дураки.
— Пожалуй, ты права, — с сожалением признал он, надеясь, что она не будет спрашивать, принимал ли он участие в деле Куинна, и зачем его забрали солдаты.
Он должен был уйти, пока разговор не стал слишком личным. Она снова взяла его за руку обеими руками, и, хотя он видел, что она собирается что-то сказать, он не хотел этого слышать. Он переступил с ноги на ногу и немного отодвинулся, когда услышал за спиной шаги, торопливые и тяжелые.
— Что здесь происходит? — конечно же, это был Робертс с сердитым и красным лицом. Джейми готов был расцеловать этого человека.
— Я привез печальную новость для мисс Бетти, — быстро сказал он, выдергивая руку. — Смерть родственника.
Робертс подозрительно переводил взгляд с Бетти на Фрейзера, но горе на лице горничной было неподдельным и очевидным. В конце концов, Робертс был не глупым человеком, он быстро подошел к Бетти и заботливо наклонился.
— Вы в порядке, дорогая?
— Да, это просто… о, бедный Тоби!
Бетти тоже была не глупа, и потому заплакала, уткнувшись в плечо Робертса.
Джейми, оказавшись третьим лишним, молча восславил Бога и поспешил убраться, бормоча слова сожаления.
Вне укрытия стен огорода дул холодный ветер, но он вспотел. Он пошел обратно к конюшне, кивнув Карен-Хаппук, которая стояла за калиткой с корзинкой укропа, терпеливо ожидая, когда безбожное поведение в стенах огорода прекратится.
— Смерть, не так ли? — сказала она, в конце концов убедившись, что совращение добродетели не было его целью.
— Печальная смерть. Не могли бы вы помолиться за душу Тобиаса Куинна?
Удивление на ее лице сменилось отвращением.
— За паписта?
— За бедного грешника.
Она поджала тонкие губы, что-то подсчитывая про себя, потом неохотно кивнула.
— Думаю, да.
Он благодарно коснулся ее плеча, кивнул и пошел своей дорогой.
Церковь действительно считала отчаяние грехом, а самоубийство непростительным грехом, в котором грешник не мог раскаяться. Поэтому самоубийцы были осуждены на ад, а молитвы бесполезны. Но ни Карен ни Бетти не были папистками, и, возможно, их протестантские молитвы будут услышаны.
Он же, в свою очередь, молился о Куинне каждую ночь. В конце
Глава 39
Туман сгущается
Боунес-он-Уиндермир был маленьким процветающим городком с лабиринтом узких мощеных камнем улочек, завязанных узлом вокруг центральной площади. На пологом склоне холма они разбегались шире, давая больше пространства для больших домов и коттеджей с садами и огородами, и плавно спускались к берегу озера, где на якоре качалась небольшая флотилия рыбацких лодок. Сюда пришлось довольно долго добираться из Хелуотера в дормезе, и лорд Дансени извинился за неудобства, объяснив, что его адвокат решил поселиться здесь, покинув тушеное мясо в Лондоне ради того, что он считал буколической идиллией сельского края.
— Просто не догадывался, какого рода дела творятся в среди сельских красот, — мрачно сказал Дансени.
— И какого же рода эти дела? — Поинтересовался Грей.
— О, — Дансени казался слегка озадаченным, он задумчиво хмурился, его трость равномерно постукивала по камням, пока он медленно, прихрамывая, шел по улице к конторе солиситора. — Ну, например, дело Морриса Хакаби и его жены, которая по сути оказалась его дочерью. А так же их дочери, которая, впрочем, не была дочерью Морриса вообще, потому что родилась от конюха, как заявила в суде ее мать. По обычаю, наследницей является жена — старый Моррис умер, оставив наследникам бесконечные раздоры — но возник вопрос: является ли брак на основе кровосмесительных отношений действительным? Хотя, конечно, старый грешник и не собирался заключать брак, просто представил ее всем как свою жену, никто и не думал интересоваться подробностями. Потому что, если брак недействителен, то дочь, то есть дочь жены-дочери унаследует все имущество. При таких обстоятельствах деньги обычно переходят к законным детям, но можно ли считать законной дочь, рожденную не от Морриса, хотя по закону рожденными в браке считаются все дети, независимо от того, что их отцом в действительности может быть мясник или пекарь или свечник…
— Да, понимаю, — поспешно сказал Грей. — Боже мой.
— Да, это было настоящим откровением для Троубриджа, — ответил Дансени с усмешкой, продемонстрировав немалое количество сохранившихся зубов, хотя и стертых и пожелтевших от возраста. — Я ожидал, что он продаст дом и сразу вернется в Лондон, но он выдержал испытание.
— Троубридж? Я думал вашим адвокатом является мистер Уилберфорс.
— О, — снова сказал Дансени, уже не так весело. — Он мой адвокат, действительно. Но занимается только вопросами собственности. Я не хотел использовать его в этом деле, знаете ли.
Грей не знал, но понимающе кивнул.
Дансени вздохнул и покачал головой.
— Я беспокоюсь о бедняжке Изабель, — сказал он.
— Вы беспокоитесь? — Грей было решил, что пропустил некое замечание, устанавливающее связь между Изабель и мистером Уилберфорсом, но…
Вот как, воскликнул он про себя. Он позабыл, как леди Дансени озабоченно заметила, что мистер Уилберфорс оказывает преувеличенные знаки внимания Изабель; тон этого замечания давал понять, что у леди Дансени есть существенные сомнения относительно мистера Уилберфорса.