Шоу для кандидата в императоры
Шрифт:
— Как видишь.
— Похоже, успешно. Может, завершишь «курс лечения» — нальешь мне немного? Что-то меня колотит.
Она сидела в мокром спортивном костюме, охватив плечи руками и поджав ноги. Только сейчас я заметил, что девушка вся дрожит.
— Ой, извини! — спохватился я. — Мог бы и сам догадаться.
Я встал и помог подняться Алине.
— Идем в палатку. Переоденешься в сухое. Отметим твое воскрешение.
В палатке царил мужской, холостяцкий беспорядок. Вперемешку валялись рыболовные снасти, одежда, полные и пустые консервные банки, книги, бутылки из-под пепси-колы — одним словом, все, что было при себе у двоих молодых мужчин, пожелавших провести хоть часть отпуска на природе, подальше от города и жен.
Не без труда я откопал чистую сорочку и запасные джинсы.
Стаканы нашлись сразу.
Алина быстро переоделась, развесила на кусты свой шикарный бело-черный спортивный костюм, и мы выпили за здоровье, знакомство и за то, чтобы Змеи Горынычи не попадались на дороге и не вертелись под ногами. Слушай, Витя, — сказала Алина, закусывал говяжьей тушенкой, добытой Шуриком по великому блату.
— Володя, — поправил я.
— Разве? — удивилась она.
— Уже тридцать лет — Володя. Почти тридцать.
— Извини, мне показалось, что ты назвался Виктором.
— Ерунда. Если бы оговорилась моя жена, я сам не знаю, и сделал бы. А тебе — можно. Если нравится, зови Виктором.
— Нет уж, нет уж! — запротестовала она. — Володя так Володя.
Когда она сказала: «Нет уж, нет уж!», я сразу вспомнил старенький анекдот про роддом. Там одному мужику сначала сказали, что его жена умерла, а потом вдруг выяснили, что умерла не она. Жена же его родила двойню. Тот мужик тоже говорил: «Нет уж, нет уж! Умерла так умерла!»
Я раскрыл рот, чтобы спросить: знает ли она такой анекдот, но Алина опередила меня:
— Так вот, Витя…
Я захлопнул рот и подумал: «Умерла так умерла… Пусть буду Витей».
— Так вот, Витя, мне кажется, ты все же не поверил про змея Горыныча.
— Поверил.
— Неправда.
— Правда.
— Не спорь. Расскажи мне кто-нибудь нечто подобное раньше — сама не поверила бы. Вот и в аэроклубе не поверят… — Она с тоской посмотрела на кусок «Яка», торчащий из воды.
— В клубе тебе не поверят, а я верю.
Алина вскинула брови.
— Почему?
— Понимаешь. Алла…
— Алина, — поправила она и, улыбнувшись, добавила: — Уже двадцать пять лет Алина.
Извини. Я считал, что это одно и то же.
Алина насупилась.
— Ничего подобного.
— Ну хорошо: Алина так Алина. Так что я хотел сказать?
— Ты сказал: понимаешь, Алла.
— А, да. Понимаешь, Алла…
— Девушка поморщилась, но промолчала.
— …час назад я, может, тоже не поверил бы, но перед твоим появлением произошло нечто, заставившее меня быть более доверчивым.
— Интересно. Что же именно?
— Смеяться не будешь?
— Попробую.
— Какая-то говорящая лиса сожрала наловленных мною карасей да еще обозвала меня раззявой.
— Шутишь?!
— Какие могут быть шутки?
Алина засмеялась.
— Это что, — добавил я. — После этого прилетел ворон и обозвал меня ротозеем.
— За что они тебя так? — смеясь спросила Алина.
— Карася упустил.
— Только-то и всего?
— Вот именно.
— Несправедливо.
— А я что говорю?
Я налил еще но маленько, но Алина отказалась. — Нет, спасибо… — Она замолчала, а потом добавила: Володя. — Ей явно хотелось назвать меня Виктором. «Ага. — самодовольно усмехнулся я. Не совсем умерла!»
— Мне надо срочно попасть в аэроклуб.
— Он далеко?
— Километров двадцать отсюда.
— Всего-то?
Алина хмыкнула.
— Всего-то! Но я не представляю даже, как туда добираться. Вокруг лес. Хотя постой… Километрах в двух отсюда, кажется, проходит автострада?
— Проходит.
— Тогда проще. Доеду автостопом. Я улыбнулся и подмигнул Алине.
— Вот уж ни к чему.
— Почему?
Через часок явится мой коллега и друг Шурик Нестерчук на собственном «Жигуленке». Я его отправил за продуктами в ближайшую деревню. Мы мигом отвезем тебя хоть к чертям на кулички — только прикажи.
— О! — Алина наигранно-вежливо поклонилась. — Вы так любезны, монсеньор. Не знаю даже, как и отблагодарить вас.
— Сочтемся, — заверил я. — Мне — поцелуй, Шурику — «спасибо» и улыбку. Мы люди не жадные и не гордые. Алина наклонилась и поцеловала меня в щеку. Я покраснел.
— Аванс? — смущенно пробормотал я.
— Нет. Это за спасение утопающих летчиц.
Я встал.
— Ну ладно. Закусывай. Отдыхай. А я пойду проверю удочки. Авось успею до возвращения Шурика на уху наловить. Хочешь ухи?
Алина кивнула, жуя тушенку с черствым хлебом. На одной удочке не было ничего — на ней я не успел сменить червяка, пока объяснялся с болтливыми лисами и воронами. На другой — оказались мои джинсы. Еще на четырех удочках дожидались меня здоровенные караси. Я зачерпнул воды в ведро, собрал в него карасей, сменил червей на удочках, выжал и натянул мокрые джинсы. Солнце уже карабкалось в зенит. Дело двигалось к обеду.
«Что-то долго нет Шурика», — подумал я, развалившись на травке и подставляя живот солнцу.
— Ой-ой-ой! — пропищал кто-то возле уха. — Ты меня раздавишь!
Я вскочил и оторопело осмотрелся. Никого!
— Что за чертовщина! — выругался я. — Покажется же!..
— Ничего подобного, — заявил все тот же писклявый голос. — Я тебе не показался.
В траве кто-то зашевелился. Я присмотрелся и ахнул. Там копошился гномик! Самый настоящий! Сантиметров пятнадцать ростом, с длинной бородой, в полосатой вязаной шапочке с кисточкой на макушке.