Шоу для завистницы

Кондрашова Лариса

— Времени совершенно нет, — качаю я головой. — Мне еще мальчишек будить. Иди, пока ванная не занята.

Он со вздохом поднимается.

— Впервые мне совершенно не хочется идти на работу.

— Только сегодня? Счастливый, — говорю я, — у меня такое желание возникает гораздо чаще.

Поднимается он быстро. Споро одевается.

— А вот побриться тебе, увы, нечем, — развожу я руками.

— Ничего, — машет он рукой, — у меня в офисе есть все необходимое.

— Да, и еще, у меня на завтрак блинчики с вареньем. Но если ты привык завтракать

плотно, я успею приготовить тебе отбивную.

— Достаточно блинчиков, — бормочет он, — это будет и так сверх лимита, если учесть, что частенько я вообще не завтракаю.

— В общем, быстро делай все свои дела — и марш на кухню!

— Слушаюсь! — лихо отвечает он.

С мальчишками приходится потруднее. Точнее, с нашим маленьким гостем. Дима Самойлов обычно капризничает по утрам, а Мишка встает без нытья, как настоящий солдат. Раз! — и готов.

— О, дядя Миша! — слышу я голос сына через некоторое время. — Вы ночевали у нас.

— Спал на диване, — признается его тезка. На всякий случай. Не знает, как к этому отнесется мальчик. — Представляешь, забыл на работе ключи, пришлось к вам в квартиру попроситься.

— А как же вы теперь?

— Ну, теперь меня охранник пустит в здание, и я возьму ключи со своего стола…

Что выдумывает, надо же! Вообще-то прежде случалось, что кое-кто из моих знакомых мужчин оставался в моей квартире, но никто из них вот так не докладывал сыну, почему он это делает. На ходу выдумал целую историю: ключи он забыл. Но от этого почему-то мне становится весело. Приятно, что к моему пусть и маленькому сыну мой мужчина относится с уважением.

За столом у нас царит веселье, хотя обычно мама в таких случаях делала нам замечание:

— Когда я ем, я глух и нем!

Но мне это тоже нравится. Мальчишки сразу подтягиваются. Димка и думать забыл о том, чтобы капризничать. Я с грустью размышляю о том, что бедные дети не знают, каково это — завтракать за одним столом с взрослым мужчиной, который отвечает на все их вопросы и даже обещает не только весной взять теперь уже обоих мальчишек на ипподром, но и побывать с ними — не через три месяца, а завтра! — на стройке самого настоящего бассейна.

Я только открываю рот, чтобы сказать — а садик? Но потом вспоминаю, что завтра суббота. Значит, Михаил собирается заниматься с мальчишками и в свой выходной день?

От умиления, кажется, я готова расслабиться, но тут мой взгляд падает на кухонные часы.

— Быстро завтракать, — кричу я, — и одеваться. Мы опаздываем в садик!

Не слишком ли часто в последнее время?

Михаил и здесь не оставляет мальчишек вниманием. С его помощью Димка одет в две минуты, и его друг, по-моему, даже несколько досадует, что привык быстро одеваться сам.

Пока происходит эта суета, я успеваю позвонить Любаше и попросить ее через полчаса прийти в наш офис.

— Давай я мальчиков сам отвезу? — предлагает мне мой возлюбленный.

— А ты знаешь, где это?

— Если это садик «Степашка», то как не знать? — посмеивается он. — Ведь я же его и строил!

Остается лишь согласно кивнуть и не спеша проверить, как я одета и не забыла ли взять с собой ключи и мобильник.

Мальчишки усаживаются в джип и машут мне руками. Мордашки у них довольные, так что я поневоле вздыхаю: что поделаешь, если на всех не хватает нормальных отцов?!

Конечно, я не успеваю Михаилу объяснить, зачем тороплюсь в офис. Мне и в самом деле не терпится побыстрее начать свое расследование, но совсем не в такой последовательности, как советовал мне Найденов.

Я выбрала одного человека — Любашу, девушку, в которой уверена на сто процентов. Я просто не могу ошибиться, иначе тогда грош цена мне как педагогу. Эта девушка не может быть виноватой прежде всего по причине своей трепетной любви к «рукопашке». И она слишком порядочна, если можно быть порядочной слишком…

Вспоминается Любашина принципиальность в таких вопросах, в которых другие девушки могли спасовать или просто промолчать. Она никогда не боялась сказать в глаза любому самые нелицеприятные слова, если считала, что человек в чем-то виноват. На нее обижались, с ней мало кто дружил, но надежнее человека я все-таки не знала. По крайней мере среди спортсменов.

Надо же, в своей жизни я сталкивалась всего с двумя девушками по имени Любовь, но одна из них меня ненавидела и готова была сжить со свету, а другая — любила и была всегда честна со мной…

Именно с ней я решила посоветоваться, как провести свое собственное расследование.

— Это хорошо, что ты мне позвонила, — говорит Любаша, раздеваясь и без приглашения присаживаясь к столу в ответ на мой удивленный взгляд — девушка не из тех, кто злоупотребляет панибратством. — Давай между собой не церемониться, а? Мы же ровесницы, а наше положение, судя по всему, аховое.

— Пока не совсем, но я не могу не думать о том, что кто-то среди нас…

— Меня подозреваешь? — интересуется она совершенно спокойно, без тени обиды.

— Нет, не подозреваю, потому и позвала.

— Спасибо за откровенность. Это и в самом деле не я, но то, что кто-то из нас, я тоже уверена. Только вот зачем?

— Знаешь, дошло до того, что кто-то из наших девчонок — я только сейчас об этом вспомнила — подставил мне подножку, когда я шла к гробу.

— Подножку? — изумляется Люба. — А я еще подумала, что это наша шефиня на ногах не держится, выпила, что ли? Но тогда это уже наглость. То есть кто-то совсем ничего не боится.

— Причем настолько, что спокойно рассказывает о том, что мы вовсе не телохранители, а… сама знаешь кто…

— Вот именно, с этой сплетни все и началось. Кто знает, не уверь себя этот Загорулько…

— Загоруйко.

— Какая разница, все равно подонок! Но он ведь решил, что Алина разыгрывает из себя недотрогу, в то время как сама… Да мало ли что он себе напридумывал!

— И представь, как в такой атмосфере работать?

— А почему все-таки ты позвала меня? — продолжает допытываться Любаша.