Шоу для завистницы

Кондрашова Лариса

Итак, дело не в Евгении. А в чем? Лавровы бросили мне подачку, которую я безропотно взяла. Иными словами, признала, что я никоим образом не гожусь им в родственницы…

Ни фига себе подачка в сто тысяч долларов! Тогда если это не подачка, а цена, то они меня купили? Марина Константиновна смягчила удар, сказав, что выкупила у меня своего сына. На самом деле она купила мое согласие никогда впредь в их жизни не появляться и вообще забыть, что Лавров-сын еще и отец…

Но почему я до сих пор не могу этого забыть? Мне не надо

было соглашаться на такую сделку, а безропотно умереть с голоду? К тому же я ведь не получаю от него алиментов. Значит, можно сказать, что я их получила все сразу?

Вот! Вот тезис, за который я могла бы держаться. Лавровы всего лишь заплатили мне алименты. За восемнадцать лет вперед. И не изводить себя: подачка, не подачка…

Дело даже не в подачке. Лавровы брезгливо отмахнулись от меня: я была не из их круга. Так, какое-то низшее существо, от которого легко избавиться, бросив ему кое-что с барского стола…

За шесть лет никто из них и не вспомнил о том, что где-то в некоем южном городе страны растет их сын и внук, родная кровь! Мои папа с мамой никогда бы не отказались от родного внука…

А отец Мишки… Три года назад не то в «Экспресс-газете», не то в каком-то дамском журнале я увидела фотографию своего бывшего мужа с какой-то женщиной лет сорока и подпись: «Самая богатая вдова Америки, миллиардерша Милисент Уокер, наконец нашла спутника жизни. Она вышла замуж за выходца из России, сына известного политического деятеля Л.». Евгений вроде говорил, что его папенька работал еще в дореформенном КГБ. Откуда тогда «известный политический»?

И вот так всякий раз, стоит только мне остаться наедине с самой собой, как я ни о чем другом не могу думать, как об этих проклятых Л.!

Мои мысли прервал телефонный звонок. Я взглянула на часы: одиннадцатый час. Катя, что ли, звонит? У нас с ней уговор: до одиннадцати звонить для обычного трепа, а после одиннадцати — в случае чего-нибудь срочного. До сих пор, к счастью, этого не случалось.

Однако на определителе номера высветился кто-то другой, мне ранее не звонивший. Я даже помедлила брать трубку. После моих ныряний в прошлое у меня обострялась боязнь какой-нибудь особой неприятности. Например, что-то вроде желания московских родственников повидать моего сына. Или, что хуже всего, предъявить на него какие-то права.

То есть умом я понимала, что никто не имеет права вот так взять и отобрать у меня Мишку, но в глубине души оставался страх: приедет Марина Константиновна, и опять я буду послушной игрушкой в ее руках…

Услышал бы мои мысленные страдания друг ситный Сеня Гурамов, то-то бы посмеялся!

— Ты — послушная игрушка?! Да более упрямой и своенравной женщины я не встречал! Кто, интересно, может тебя заставить сделать что-то против твоей воли?

Телефон продолжал звонить, а я совсем заблудилась в лабиринтах своей души.

— Алло, я слушаю!

— Простите, я звоню вам с самой горячей благодарностью, потому что врач сказал, если бы не вы, мой отец… он бы просто умер в этой своей машине на пустынной улице, под дождем. Говорят, вы ехали с детьми и, несмотря на это, остановились!..

— Простите, как вас звать? — перебиваю я неиссякаемый поток благодарностей.

— Михаил.

Не сдержавшись, я фыркаю. Хотя что тут смешного, у человека отец чуть не умер.

— Простите. Просто так совпало, что моего сына тоже зовут Михаилом. Я заехала за ним в садик. За ним и сыном моей подруги.

По опыту я уже знаю, что взволнованных людей легче всего успокоить пространной собственной речью.

— …Возможно, я бы не обратила внимания на стоявшую машину, но я видела ее на пути туда и поняла, что надо проверить, не случилось ли чего. Вот и все. И потом, если кого и нужно благодарить, так это врачей «скорой помощи», которые опровергают тезис, будто бесплатной медицины у нас нет…

Он тут же вклинивается в образовавшуюся паузу:

— Простите, а вы замужем?

— А вы знаете анекдот про жокея и зеленую лошадь? — парирую я.

Выходит как-то грубовато, но я считаю, что не сделала ничего такого, за что следовало бы ко мне вот так приближаться. Поблагодарил и катись!

— Анекдот я знаю… Значит, вы имеете в виду, чтобы я не ходил вокруг да около, а сразу переходил к делу?

Я смутилась: в самом деле, анекдот про жокея, который хотел привлечь внимание понравившейся ему женщины, для чего покрасил свою лошадь в зеленый цвет, был слишком грубым намеком.

— Просто… Я хотел пригласить вас на ужин, но думаю, если вы замужем… ваш муж может быть против…

Ох уж эти мне подходы издалека! Ох уж эти мне экивоки!

— А если я страшная, как Баба-яга, и такая же старая?

— Доктор на «скорой» сказал, что вы очень красивая.

— Считаете, у вас с доктором одинаковые вкусы? У них, у медиков, знаете как: человек на вид здоровый — значит, уже красивый.

— А, вы шутите, — догадывается он.

— Конечно же, шучу! А как еще, вы думаете, я могу воспринимать ваше предложение? Выслушивать благодарности только за то, что я вызвала человеку «скорую помощь». Вы лучше своего папу окружите вниманием и заботой. И вместо похода в ресторан привезите отцу побольше витаминов.

— Но к нему меня не пускают, он в реанимации.

— Тем более ходить в такое время в ресторан — не лучшая идея…

— А когда он поправится?

— Не будет нескромным с моей стороны поинтересоваться, сколько вам лет?

— Двадцать пять лет… будет скоро.

— Вот видите, я к тому же и старше вас. Представьте, увидят вас со мной ваши друзья и скажут: чего это ты с матерью в ресторан пришел?

На самом деле я старше молодого человека всего на два года, но сообщение о том, что старше намного, возможно, охладит его желание непременно меня как-то отблагодарить.