Шоу продолжается
Шрифт:
— Шай…
— Приятно… — удивленно заметил дракон.
Пока он странно замер, видимо, переваривая звучание собственного имени, в дверь снова позвонили, да еще и постучали для надежности. Судя по звуку, ногой.
— Шайран, если вы сейчас же не откликнетесь, я буду выламывать дверь!
— А чего они такие нервные? — поинтересовалась я. Хотелось отвлечь Шайрана. А то он опять как-то странно стал смотреть на меня. И ведь ничего такого не сделала. Шаем его и Салахар называл. Мне, что ли, нельзя?
— После ранения Салахара со мной теперь носятся.
— А, ну это понятно… — И осторожно уточнила: — Откроешь? Или будем новую дверь ставить?
Шайран моргнул, странно встряхнулся и со вздохом все же отправился открывать. Я поправила съехавший с плеча рукав, а то вдруг сейчас камеры влетят. Вот слухи веселые пойдут, чем это мы здесь занимались, что я теперь в таком виде.
— Шайран! С вами все в порядке? Что случилось? Почему камеры сломаны? — дракон обеспокоенно осмотрел Шайрана с ног до головы.
— Со мной все в порядке. А вот камеры, похоже, некачественные. В последнее время ломаются от малейшего чиха.
— Да? Ну, я рад, что ничего не случилось. Камеры проверим. А пока принесу для них замену.
— Не торопитесь, — сухо ответил Шайран, наблюдая, как дракон собирает с пола камеры и открывает портал.
Когда мы остались вдвоем, Шайран повернулся ко мне.
— Пожалуй, пока замену камерам еще не доставили…
Портал. Из него появляется давешний дракон.
— Нашел! Вот, всего одна, но пока хватит и ее…
Лицо Шайрана нужно было видеть. Потребовалось какое-то время, прежде чем он смог совладать с собой и повернуться к дракону.
— Оперативная работа.
— У нас нет права на ошибки.
Тьфу, опять о Салахаре напоминает! А я даже не уточнила подробности, пока была возможность. На камеру особо по душам уже не поговоришь.
— Я запускаю? — уточнил дракон.
— Подожди.
Шайран вернулся ко мне в комнату, под удивленным взглядом подчиненного поднял с пола букет и занял исходную позицию в коридоре. Что похвально, букет нисколько не испортился, выглядел все так же бодро и красиво.
— Запускай, — обреченно сказал Шайран и выставил букет перед собой. — Виктория, сходим на свидание?
Отказываться от свидания я, конечно, не стала. Погуляли немного по саду, ведя неторопливую беседу. Шайран рассказывал о жизни в драконьих мирах, расспрашивал обо мне. Я долго, еще до этого разговора раздумывала, стоит ли раскрывать свою историю, или предпочтительнее сохранить таинственность, или, может быть, даже приврать. Потому что история не слишком веселая, а если ее рассказать, то зрители увидят меня с новой стороны, этакой бедной и несчастной девочкой, которую определенно нужно пожалеть.
Вот и после вопроса Шайрана снова закрались сомнения. Стоит ли дополнять образ таинственной и дерзкой землянки, которая не перестает удивлять, которая покоряет драконов (диких, естественно, не разумных), рассекает по дорогам на мотоджете и восхищает силой Дара, мрачными мазками, пробуждающими жалость, а у кого-то и презрение?
Но, поразмыслив немного, решила, что контраст получится неплохой. Возможно, даже вполне выгодный.
— Папу, к сожалению, не помню почти, он погиб, когда мне было пять лет. Разбился на… летательном аппарате, похожем на космолет, только разработанным для полетов над поверхностью планеты.
Шайран понимающе кивнул. Похоже, он прекрасно знал, что такое самолеты. Хотя чему здесь удивляться, ведь именно Шайран приходил за мной на Землю.
— Если тебе больно об этом говорить…
— Ничего, все нормально. Это было так давно, а я была такой маленькой. Все воспоминания смазались. Осталась только тоска. Помню, что с папой мы жили очень хорошо. Он часто баловал меня, покупал игрушки, сладости и вообще все, что пожелаю. Но потом начались трудности. Остался невыплаченный кредит, который с трагедией никуда не делся. Маме пришлось устроиться на работу и на подработку, чтобы не потерять квартиру в уплату долга и меня вырастить, к тому же. Конечно, с тех пор жили мы уже не так хорошо. Но, наверное, все-таки не хуже, чем многие. У меня не было дорогих вещей, но в обносках никогда не ходила. Мама очень старалась обеспечить нам нормальную жизнь. На чем и подорвала здоровье…
Вот теперь говорить стало сложнее, однако я продолжила:
— Еле дотянула до моего девятого класса. Больше нормально работать не могла. Старалась, конечно, но все чаще приходилось ходить по больницам. Стало сложнее, денег начало не хватать. Тогда я устроилась на первую подработку. Надолго там, правда, не задержалась. Вообще школьников чаще обманывают, не хотят платить деньги, через один-два месяца работы выясняется, что ты пахал бесплатно. Так и металась по разным подработкам. Оценки в школе ухудшились, но все равно старалась учиться. Прекрасно понимала, что на платной основе в университет не поступить, а это единственный выход, чтобы выучиться, найти хорошую работу и наконец заработать деньги, которых хватит и маме, и мне.
Я прочитала по глазам Шайрана, что он хочет утешить меня. Обнять, возможно, пообещать, что таких проблем больше не будет никогда. Но все, что он мог позволить себе — это взять меня за руку и легонечко сжать.
— В анкете ты написала, что один из твоих страхов — это боязнь голода.
Я удивленно моргнула. Да, написала. Но зачем?.. Зачем обсуждать это на камеру?
Шайран снова повел меня вперед по дорожке, а под ноги внезапно скользнул камешек. Причем я готова поклясться, что никакого камня до этого там не было! Отреагировать не успела, споткнулась, потеряла равновесие. Шайран тут же обхватил меня за талию и, придерживая, наклонился к самому уху. Быстро шепнул:
— Ответь, так нужно. Пусть видят, как тебе было сложно. Тогда они увидят в тебе еще больше силы.
Шайран отстранился и уже во всеуслышание сказал:
— Осторожней, Виктория.
— Спасибо, что не позволил упасть. Я бываю такой неловкой…
— Этого не скажешь, глядя, как ты ездишь на мотоджете, — Шайран лукаво улыбнулся. — Так что насчет страха? Ответишь?
— Отвечу.
Немного помолчала, собираясь с мыслями. Ненадолго затопила горечь. Закатное солнце, благоухающие цветы в прекрасном, свежем саду с невероятно чистым воздухом. Прекрасный мужчина рядом со мной. Сильный, уверенный, готовый взять мои проблемы на себя. Мужчина, который совсем недавно говорил такие восхитительные слова и признавался в столь невероятных чувствах, о существовании которых я раньше даже не подозревала.