Схождение во ад
Шрифт:
После зашел сосед - молодой парень, желавший приобрести ныне беспризорную яхту и место на причале.
Вскоре Ричард не без озлобления понял, что погружается в какую-то коммерческую пучину, где сам факт смерти единственного ему родного человека выступает, как нечто условное и абсолютно уже непринципиальное, отраженное лишь в деликатности тона, с каким вносились те или иные деловые предложения. И за всем этим, как он вдруг остро почувствовал, скрывалась именно та суть американского образа жизни, что была столь неприемлема для отца, причем, неприемлема органически, в отличие от него - воспринимавшего
Бродя по дому с трубкой радиотелефона в руке, Ричард раздумывал, что из наследства отца ему взять с собой Вашингтон? Разве - семейные фотографии и документы?.. Ну, еще памятные ему с детства вещицы и столовое серебро. Да!коллекцию спиннингов - ее отец собирал всю жизнь. Вот, пожалуй, и все.
Среди бумаг он обнаружил и метрику отца, и документ на право собственности, касающийся особняка в Карлсхорсте, что представился ему весьма перспективным...
Вскоре он собрал средних размеров спортивную сумку, уместившуюся в багажнике "Форда".
И, когда уже поворачивал ключ, запирая замок, увидел Алана, въехавшего прямо на парковочный драйв-вей и остановившего свой новенький, сверкающий перламутром дорогой краски "Бьюик" - нос к носу с запыленным автомобилем Ричарда.
Друзья обнялись, Ричард выслушал повторные соболезнования, пригласил Алана пройти в дом, но тот отказался, предложив отметить встречу в каком-нибудь кабачке.
Ричард и сам подумывал, где бы провести вечер, избежав одинокого времяпрепровождения в тишине опустевших комнат, невольно и не без сочувствия вспомнив при этом бедолагу араба, томящегося сейчас в цэрэушных апартаментах, а потому предложение приятеля принял с удовольствием, и вскоре "Бьюик" мчался из унылых пригородов по скоростному шоссе в сторону Бруклина.
Когда миновали серые громады муниципальных домов на Пенсильвания-авеню, он спросил Алана, не слишком ли далеко они забираются вглубь города, на что тот рассеянно ответил о каком-то новом ресторане с удивительно изысканной кухней, где редкий гость из Вашингтона должен побывать всенепременно.
И вдруг - то ли интонация, с которой тот отвечал на вопросы, то ли - чересчур напряженные взгляды в зеркала заднего обзора, внезапно открыли Ричарду обескураживающий факт: Алан "проверялся"; а дальнейшие пируэты и зигзаги маршрута по односторонним улочкам, выведшим в итоге на КониАйленд авеню, куда можно было безо всяких сложностей съехать с основной трассы, лишь доказали правильность возникшего подозрения.
Звякнули "квотеры", упав в чрево счетчика парковочного времени, и уже через пару минут они сидели в шумной суете небольшого арабского ресторанчика, битком набитого разношерстной публикой.
Тучный плечистый Алан громоздко восседал за миниатюрным для его комплекции столиком, равнодушно листая меню.
– Странная дорога и странный кабак, - произнес Ричард словно в пространство.
– И странная жизнь, - в тон ему откликнулся приятель.
Заказали сухое красное вино, овощной салат, шампиньоны с вареной кукурузой; главным же блюдом Алан избрал хорошо прожареный стейк, а Ричард, предпочитавший дары моря лобстера в чесночном соусе.
Никакой оригинальностью местная кухня не отличалась, однако от высказывания такого суждения Ричард воздержался не только по соображениям элементарного такта, но и в силу окончательно окрепшей уверенности, что место для их общения Алан "вычислил" еще накануне; неясной оставалась лишь подоплека конспиративных таинств...
Вопросы, конечно, вертелись на языке, но он привычно выжидал время, предпочитая игру "черными", ибо, вслепую начина партию в профессиональном диалоге, можно было сразу же всерьез и непоправимо промахнуться.
Алан начал первым.
– За мной - должок, - сказал он, пригубив терпкое вино.
– Какой?
– равнодушно спросил Ричард, оглядывая дымное ресторанное пространство. Хотя какой именно должок - понял мгновенно.
Когда-то они совместно "вели" одного из информаторов, кому время от времени выплачивались солидные денежные суммы вознаграждений и, хотя по правилам передача денег производилась при обязательном присутствии офицера-свидетеля во избежании злоупотреблений, Алан зачастую служебными установками пренебрегал, более того - часть гонораров прикарманивал, что Ричард случайно установил, но с соответствующим докладом к начальству не пошел, ограничившись дружеской, хотя и суровой беседой с напарником.
– Оцениваю твою забывчивость, - подмигнул Алан.
– И повторно выражаю признательность. Где бы я сейчас был...
– Я не люблю эксгумаций, - обтекаемо заметил Ричард.
– А я - долгов.
– Ну ладно, открывай карты.
– Мои сегодняшние маневры ты, конечно, заметил...
– Рад, что ты заметил, что я заметил...
– В нашем возрасте уже в романтику не играют, как понимаешь, - продолжил Алан с угрюмой интонацией.
– Да, ее заменяет излишняя мнительность, - улыбнулся Ричард обезоруживающе.
– Мнительность?
– переспросил собеседник язвительно. А что ты скажешь, если я сообщу, сильно при том рискуя!что, еще до твоего сегодняшнего звонка, со мной беседовали очень влиятельные господа, попросив меня об услуге: мол, если ты выйдешь со мною на связь, а это ты и сделал, мне надлежит провести с тобой беседу, аспекты которой следующие: удовлетворен ли ты своим нынешним положением в конторе; есть ли у тебя материальные проблемы; и - главное - будет ли проявлен тобой интерес к моим служебным обязанностям, связанным с "русской" тематикой . Кроме того, господам было бы любопытно узнать твое мнение по поводу происходящих в бывшем СССР событий. Интересно?
– Конечно, - кивнул Ричард с безусловным согласием. Место контакта обозначалось?
– На мое усмотрение.
– И что дальше?
– То, что еще месяц назад я написал подробнейший отчет по всем эпизодам нашей совместной работы в ФБР, частных контактах вне службы и особо - день за днем - изложил перипетии поездки в Тунис на отдых с женами... Хотя - когда это было? Четыре года прошло! Кстати, вопросы о причинах развода тоже поднимались...
Тунис. Вот что. Значит, предчувствие не обмануло, значит - вцепились.