Шпаргалка. Рассказы, которые помогут решить жизненные задачки
Шрифт:
Потом был второй заход крика. А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
А потом мы молчали, отключив видеозвонок. Как будто, смущаясь, отвели глаза.
– Спасибо, – прошептала я Машке внезапно осипшим голосом.
– Обращайся, – улыбнулась она. – Я, море и залив – мы всегда в твоём распоряжении. Ждём тебя тут, на отшибе…
Я прилетела к ней только спустя три года. Приехала обняться и поблагодарить. За поддержку и тот крик.
За то, что можно позвонить ей ночью и она никогда не скажет: «Ты с ума сошла!»
Я подарила
И мы пошли гулять по берегу моря.
А потом вдоль залива.
Они слышали нашу боль, а потом слышали наш смех.
Жизнь такая разная…
Никогда не забывайте людей, которые могут стать голосом вашей боли…
Яма
С Сашей я познакомилась через неделю после смерти папы.
Папа умер от рака желудка.
Это было написано в его свидетельстве о смерти.
Я подозреваю, что истинная причина смерти – другая. Папа устал жить, потому что был алкоголиком, а это больно и тяжело.
АЛКОГОЛИЗМ – ЭТО КОГДА ТЫ НЕ ГОТОВ ТРЕЗВЕТЬ, ПОТОМУ ЧТО НЕ ВЫДЕРЖИВАЕШЬ ЧЕСТНУЮ РЕАЛЬНОСТЬ И СЕБЯ В НЕЙ.
Ты сбегаешь в хмельное марево.
А оно разъедает желудок химией спирта.
Папа несколько десятилетий жил в спасительном опьянении.
Я кричала: «Папа!» – и звала его в трезвость. Но он так долго был нетрезв, что разучился быть другим.
Я, его дочь, была недостаточной мотивацией, чтобы научиться вновь. Ведь в трезвости вместе со мной папу ждали боль, ломка, ответственность, неуважение и осуждение других трезвых людей.
Это очень сложно вынести, опираясь только на ребёнка. Нужно, чтобы и внутри кто-то выталкивал алкоголизм, и снаружи человека ждала поддержка, ибо трезвость не экологична для новобранца.
Только тогда есть шансы.
А у папы их было недостаточно, и он ушёл.
После похорон я ощущала внутри пустоту. Мы никогда не были с ним близки как папа и дочь – между нами всегда был его диагноз, – но вот эта взрослость, навалившаяся на меня, была невыносима.
Я ходила по улицам и плакала без слёз.
И тут встретила Сашу.
Он был музыкантом. Спивающимся. Он пил немного, но каждый день, и не мог играть, пока не выпьет. Он понимал, что это зависимость, и признавал проблему.
ПРИЗНАТЬ ПРОБЛЕМУ – ЭТО МНОГО. ЭТО ОЧЕНЬ МНОГО.
Мой папа вот не дошёл до этой точки. А я не смогла его туда дотолкать…
Саша был уличным музыкантом, а я – уличным слушателем. Мы совпали в точке боли, тоски и музыки.
Саша играл на улицах и копил на рехаб. Это клиника, помогающая людям с зависимостью. «Ого, вот молодец!» – думала я. Его внутренняя сила вызывала у меня восхищение.
Моего папу тоже звали Саша. Он тоже играл на гитаре. И тоже носил усы.
Я подумала, что вот этот новый Саша – мой второй шанс помочь папе. Даже если папы нет, этот гештальт я смогу закрыть. Папа как бы вернулся ко мне в образе Саши и говорит: «Давай ещё раз попробуем?»
Я дала Саше недостающую сумму на рехаб. Добавила половину к его накоплениям. Это были большие деньги для меня. И гарантий, что они вернутся, никаких. Но внутри жила уверенность, что это правильно, это же не для Саши, а для папы. Точнее, для меня.
Я навещала его там, в рехабе, привозила сигареты, яблоки и бананы. Он был бледным и грустным, олицетворял преодоление. Я сочувствовала, он заряжался моей эмпатией. Верил, что я понимаю, КАК ему сложно.
Я, конечно, не понимала. Просто верила.
Когда он вышел, я, искренне желая его поддержать, познакомила Сашу с хорошим продюсером. Важно было увлечь его чем-то, чтобы он в порыве слабости не вернулся в прошлое. Нужна новая зависимость взамен старой. Творчество – годится. Поэтому – продюсер.
Не то чтобы я делала ставки на их союз, но… да, я делала ставки на их союз.
И он выстрелил. Случился успех. Сначала робкий, потом всё ярче и ярче.
Опыт побед очень важен. Потому что он даёт энергию. А опыт неудач и провалов эту энергию отбирает. Если вы долго и поступательно проигрываете (ну, например, в работе – рушится бизнес, в будничной жизни – неудача за неудачей), будто по ступенькам соскальзываете в саморазочарование, нужно вцепиться в перила и остановиться. Тут поможет любая, пусть небольшая, но победа.
А у Саши случилась не просто победа, а настоящий успех.
Я не хочу писать конкретнее, ибо все сразу поймут, что это за Саша. А я хочу, чтобы в тексте он остался ПростоСашей.
ПростоСаша стал собирать залы и неплохо зарабатывать. Ему платили за выступления и за рекламу на его ютуб-канале (продюсер велел завести).
Меня Саша называл «фея-крёстная». Говорил, что никто в жизни не сделал для него больше меня. Говорил, что я просто изменила траекторию его судьбы: он стоял на краю, а я схватила его за шкирку и остановила его падение. Говорил, что я поверила в него – и это было его спасением.