Шпион, который ее убил
Шрифт:
В бокалах пенилось розовое шампанское. Морталюк предложила выпить за знакомство, после чего оба надолго умолкли, сосредоточившись на процессе поглощения пищи. Мясо крабоидов было нежнейшим из всего, что Бондарь когда-либо пробовал, особенно в сочетании с тостами и слегка жженным топленым маслом. Ледяное шампанское с легким привкусом земляники приятно холодило небо. Насытиться всем этим великолепием не получалось. Сколько Бондарь ни ел, а аппетит его не уменьшался.
– Хорошо живут буржуи? – иронично осведомилась Морталюк, вытирая шелковой салфеткой масло с подбородка и откидываясь на спинку кресла.
– Не
– У богатых тоже имеются свои преимущества, – заявила Морталюк, вставляя в хрустальный мундштук длинную тонкую сигарету. – Одно из них – возможность постоянно доминировать над окружающими. Знакомо тебе это чувство?
– Нет, – признался Бондарь. – Превосходить кого-либо в том, что умеешь лучше, это нормально, это даже приятно, но доминировать… На кой черт мне доминировать над кем-то?
– А ты не понимаешь?
– Не понимаю.
– Это так просто. – На губах Морталюк зазмеилась издевательская улыбка. – Либо помыкают тобой, либо помыкаешь ты, третьего не дано. Чтобы ты как следует прочувствовал это, подойди и дай мне прикурить, дружок. – Морталюк призывно повела мундштуком. – Сделай это со всей деликатностью и почтительностью, на которую ты способен.
«Я не смогу», – подумал Бондарь. «Ты сможешь, – возразил внутренний голос. – Вставай и беги к своей повелительнице с зажигалкой в протянутой руке. Не забудь прогнуться. И не вздумай выкинуть какой-нибудь фокус, после которого тебя вышвырнут на улицу, как нашкодившую дворнягу. Вперед, дружок. У тебя получится. Еще утром ты мечтал получить работу у Леди М, и вот твои мечты сбылись. Шевелись, счастливчик. Докажи, что ты достоин выпавшей тебе чести».
Двигаясь, как плохо смазанный робот, Бондарь отодвинул кресло, придержал его за спинку, не позволив упасть, приблизился на негнущихся ногах к поигрывающей мундштуком Морталюк, чиркнул зажигалкой, поднес ее к кончику сигареты.
– Немного неуклюже, но для начала сойдет, – произнесла она, цедя голубоватый дымок. – Налей мне шампанского и ступай на место, дружок. – Услышав, как скрипнули зубы Бондаря, Морталюк тихонько засмеялась. – У большинства мужчин преувеличенное чувство собственного достоинства. Вот почему мне постоянно приходится менять личных телохранителей. Один из них не придумал ничего лучше, как поднести зажигалку таким образом, чтобы опалить мне волосы. – Морталюк машинально прикоснулась к белокурому локону, прикрывающему левую бровь. – И чего он добился?
– Откуда мне знать, – пожал плечами Бондарь, плюхнувшийся в кресло. Усталость навалилась на него, как непомерная перегрузка при затяжном пике.
– Этот самолюбивый идиот, – продолжала Морталюк, – был не просто уволен. Я позаботилась о том, чтобы он лишился жены, квартиры и очутился на улице, где, надо думать, спился или околел от холода. Скажи, дружок,
– Мне трудно судить, – выдавил Бондарь. Слова давались ему с трудом. Челюсти отказывались повиноваться. Он смотрел на скатерть, чтобы не перехватить направленный на него взгляд Морталюк.
Она явно наслаждалась ситуацией. Ее голос был звонок и чист, когда она воскликнула:
– И это прекрасно! Зачем тебе опыт подобного рода, дружок? Тебе предстоит испробовать множество изысканных блюд и напитков, ты будешь хорошо одеваться, с комфортом путешествовать, взирать на простых смертных с превосходством и пользоваться привилегиями, которые тебе прежде даже не снились. Только служи. Не разочаровывай меня, и ты тоже не будешь разочарован. Перед тобой распахнулись невиданные горизонты, понимаешь, о чем я говорю?
– Конечно, – произнес Бондарь. Никаких горизонтов он не видел. Перед его глазами была лишь тарелка с объедками да остатки шампанского в бокале. Допив его одним махом, он заставил себя улыбнуться и повторил: – Конечно.
Поданный к завершению ужина ликер был приторным и тягучим, как клейкая слюна паучихи, опутывающей попавшуюся в сети жертву. Изнывая от скуки, Бондарь слушал разглагольствования Морталюк, продолжавшей пичкать его разнообразнейшими блюдами и общими сведениями о горных курортах.
Между прочим он выяснил, что понятие «apres ski», буквально означающее «после лыж», является в новом бизнесе Морталюк чуть ли не ключевым, поскольку за этим термином скрываются самые прибыльные статьи доходов.
– Для меня «apres ski» так же важно, как «apres sex», – сказала она.
– Почему? – мрачно спросил Бондарь.
Ему как раз подали мозговую кость, обмотанную кружевной салфеткой. Выложенная на фарфоровое блюдце, снабженная вычурной серебряной ложечкой, она лишний раз напоминала о той незавидной роли, которую играл Бондарь в подмосковном особняке. Его снисходительно называли «дружком» и одаривали косточкой на закуску. Степень такого падения не поддавалась осмыслению. А тут еще философствования Леди М.
– Потому что я женщина, – поучала она. – А для женщины то, что происходит в постели после полового акта, не менее важно, чем сам секс. Мне требуется ласка и внимание. Что за радость лежать рядом с бесчувственным чурбаном, храпящим во всю ивановскую?
– Чурбаны не храпят, – возразил Бондарь. – И, если мне не изменяет память, вы собирались посвятить меня в тонкости горнолыжного бизнеса. Так что там после лыж?
– Ты дерзок, но дерзок в меру, и мне это нравится, – заметила Морталюк, отправляя в рот алое сердечко клубники. – Только держи себя в рамках, не переходи границу. Что касается термина «apres ski», то поясняю. Накатавшийся с гор турист ищет, чем бы себя занять еще. Ему хочется пообедать в непривычной обстановке, потанцевать, обзавестись сувенирами и обновками. Поверь моему опыту, дружок, в барах, магазинах и дансингах оседает денег не меньше, чем в кассах отелей и подъемников. Отдыхающие не столько катаются на лыжах, сколько рыскают в поисках развлечений. – Морталюк хихикнула. – Западный турист в Альпах и Андорре ежедневно тратит от двухсот до семисот долларов. Получается сумасшедший оборот денег.