Шпион, который явился под Рождество
Шрифт:
Выверенная точность движений, необходимая для единоборства, сейчас была невозможна — так бешено у Кагана колотилось сердце, — поэтому они с Михаилом просто теснили друг друга, как два диких зверя.
Массивный, накачанный Михаил, пользуясь превосходством в весе, выкрутил Кагану запястье и развернул противника спиной к себе. А потом начал душить, захватив шею окровавленной рукой, и Каган почувствовал, как сдавило глотку.
Раздался грохот.
«Андрей пролез через переднее окно!» — догадался Каган.
Однако вслед за грохотом послышался
«Тед его чем-то стукнул!»
Воспользовавшись секундным замешательством, Каган высвободился из смертельной хватки и снова попытался полоснуть противника ножом, но Михаил успел перехватить его запястье. Кагана силой инерции отбросило к задней стене коридора, и он разбил затылком стекло на висевшей там картине.
Еще не оправившись от удара, он сделал попытку двинуть Михаила коленом в пах, однако промазал и попал только в бедро. Русский, пригвоздив Кагана к стене, старался выхватить у него нож. Спецагент с размаху впечатал каблук ботинка в ногу соперника и услышал стон. Справа маячила открытая дверь в кабинет Теда. Напрягая все силы, Каган развернулся вместе с Михаилом и толкнул его в проем.
Натянутый шнур подсек противника под колени, а Каган довершил дело, толкнув его в грудь. Каган всем весом приземлился на поверженного Михаила, вышибая из него дух. Хватка русского мгновенно ослабла, и Каган выдернул руку с ножом.
С яростным криком он вонзил нож — по самую рукоятку — Михаилу в горло и почувствовал, как забился под ним накачанный противник. Он дергал нож в ране туда-сюда, расширяя дыру, скребя по кости, и горячая кровь хлестала по пальцам. Михаил судорожно разевал рот в отчаянной попытке вздохнуть.
Руками он все еще силился спихнуть Кагана с себя, но тут кровь в горле забурлила, и руки ослабли. Каган продолжал вертеть лезвие в ране. Наконец руки противника опустились на пол, по телу прошла судорога, и Михаил замер.
Только тогда Каган выпустил нож. «Андрей!» — мелькнула тревожная мысль.
Шатаясь после бешеной схватки, он побрел туда, где Михаил выронил пистолет. Каган поднял оружие и, добежав до гостиной, пригнулся, целясь в дыры от пуль на переднем окне. На полу валялись крупные куски стекла. Сквозь зияющие щели в комнату летел снег.
Где же Андрей?
В ушах у Кагана звенело. Из постирочной доносился отчаянный плач — для Кагана как сквозь вату.
И тут ему в глаза бросилась необычная деталь: почему-то стекло было расколото только в верхней части. Стрелявший по окну целился исключительно вверх, как будто стараясь причинить как можно меньше вреда.
«Что за?..»
— Берегись! — раздался за спиной крик Теда.
Обернувшись, Каган увидел надвигающуюся на него из кабинета темную фигуру. Из разверстой дыры в глотке Михаила с хрипом и бульканьем толчками лилась кровь. Однако ножа в ране не было. Михаил сжимал его в руке и уже занес над Каганом, когда из кухни на него кинулся Тед. От удара оба, Тед с Михаилом, рухнули на пол. Русский, рассвирепев, попытался пырнуть
Лезвие задело Теда по щеке, и он застонал от боли. Однако вырваться он успел и отполз достаточно далеко, чтобы Каган мог выстрелить, не опасаясь его задеть. Михаилу досталось две пули в правый висок, и когда русский растянулся на полу, Каган уже мог не сомневаться: больше он не встанет.
«Андрей. Где же Андрей?»
Каган снова развернулся к переднему окну.
Весь взмокший от пота, он дышал учащенно и сбивчиво. На самом деле схватка длилась едва ли пару минут, однако для него время растянулось, как в замедленной съемке.
Малыш надрывался по-прежнему. И вдруг замолчал.
Тут же до Кагана донесся голос Андрея — только уже не из наушника. Едва различимый, он шел снаружи, из палисадника. Андрей явно кричал, но после всех взрывов у Кагана так заложило уши, что приходилось изо всех сил напрягать слух.
— Петр! — раздалось снова. — Ничего не говори! Отключи передатчик!
Каган настороженно молчал.
— Ты меня слышишь? — снова крикнул Андрей. — Отключи передатчик!
«Что он задумал?»
Теряясь в догадках, Каган тем не менее осторожно перевел рычажок.
— Все, отключил!
Собственный голос показался спецагенту гулким, будто из тоннеля.
— Я догадался, что из схватки живым вышел только ты. Иначе Яков или Михаил уже открыли бы дверь.
— Приятно, что ты в меня веришь.
— Больше, чем ты думаешь, — подтвердил Андрей. — Кстати, свой передатчик я тоже отключил. Клиенты и Пахан нас не слышат.
— Что у тебя на уме? — Каган целился в разбитое окно. В комнату ворвался очередной вихрь снежинок. — Ты все время стрелял вверх. Если бы ты продолжал прокладывать себе пулями дорогу по фасаду, я бы уже валялся мертвым.
— Ты сам завел разговор о судьбе и предназначении. Вот я и предоставил Якову с Михаилом решить за меня. Если победят они — значит, ребенку суждено достаться нашим клиентам.
— Я думал, ты не веришь в судьбу.
Каган не сводил прицела с окна.
— Еще как верю. Я ведь русский.
— Объясни, почему ты остался в стороне.
— Сегодня кое-что случилось, Петр.
— Да уж, сочельник выдался насыщенный.
— Пахан мне тут пару-тройку эпитетов выдал.
— Эпитетов?
— Hooyesos. Govnosos. Kachok. Koshkayob.
— Да, уважением не пахнет.
— Он скорешился против меня с клиентами. Он мне угрожал. Мало того, угрожал расправиться с моими родными.
— А это уже край.
— Однозначно. Петр, предположим, я перейду к вам. Куда мне попросить переселить жену с дочками? Ты знаешь Анну. Где ей больше понравится?
— Думаю, где потеплее, учитывая сегодняшнюю погоду. — Это напомнило Кагану, как его собственные родители предпочли в итоге Майами. — Или, может, ей наскучило жить у воды, и она не прочь сменить обстановку. Ты уж с ней сам должен обсудить.