Шпион по призванию
Шрифт:
Приблизившись к причалу, Роджер увидел двух человек, которые грузили свежие овощи на двухмачтовый барк. Чтобы добраться до него, ему нужно было пройти мимо таможни, и на доске снаружи он вновь заметил треклятое объявление, предлагавшее тысячу луидоров за его поимку живым или мертвым.
При виде его Роджер едва не дал стрекача, но понял, что такие объявления, должно быть, развешаны на всех причалах от Дюнкерка до Бреста и что если он хочет вернуться в Англию, то ему не миновать риска быть опознанным. Роджер знал, что безопаснее всего было бы где-нибудь спрятаться на несколько недель, но в таком случае ему пришлось бы отказаться от попытки предотвратить захват голландских портов, а ничто на свете не могло его к этому принудить.
Приготовившись к неприятностям, он подошел к более высокому из двух грузчиков и спросил, мешая английский и французские слова, когда и куда отплывает барк.
– Он отплывает с ночным отливом, около четырех утра, – ответил грузчик. – Конечно, если позволит погода – рыбачья флотилия два дня не могла выйти в море из-за бури. Барк идет с грузом в Фалмут.
Роджер притворился, что не совсем понял, и, пока грузчик повторял информацию более медленно, напряженно думал: «Фалмут чертовски далеко от Лондона, а я уже потратил три дня на путешествие. Переезд через пролив займет почти два дня, а добираться от Корнуолла до Лондона по меньшей мере тридцать часов. Учитывая непредвиденные задержки, я едва ли смогу оказаться в Уайтхолле раньше, чем утром 5 сентября. Для действий у правительства останется четверо суток. Все же лучше это, чем ничего, так что мне повезет, если я смогу уговорить капитана взять меня на борт».
Поблагодарив собеседника, Роджер спросил имя капитана и, узнав, что его зовут Рапно, раскачивающейся походкой поднялся по трапу.
Капитан Рапно сидел в своей каюте. Это был высокий седоватый мужчина с золотыми серьгами в ушах и крюком вместо левой руки. Оторвавшись от счетов за погрузку, он устремил на Роджера не слишком дружелюбный взгляд.
Чтобы утвердиться в роли моряка, Роджер начал беседу, спросив, не нужны ли на барке матросы.
Капитан покачал седеющей головой:
– Нет, у меня набран полный экипаж. К тому же вы англичанин, верно? – Услышав утвердительный ответ, капитан сердито продолжал: – Терпеть не могу англичан. Залп английского фрегата оставил меня без левой руки, и с тех пор я никогда не нанимал англичан. Убирайтесь отсюда!
Видя, что его шанс ускользает, Роджер кратко изложил искаженную версию своей истории, напомнил, что война окончилась почти пять лет назад и что нельзя так долго копить злобу из-за причиненных ею бед, наконец вытащил кошелек и предложил уплатить за проезд.
– Сколько у вас там? – осведомился слегка умиротворенный капитан Рапно.
– Семь луидоров и несколько франков, – ответил Роджер на чудовищном французском. – Мне нелегко расстаться с моими сбережениями, но я уплачу вам пять луидоров.
– За семь я так и быть возьму вас.
– Но тогда я останусь без гроша, – запротестовал Роджер. – Хотите шесть?
– Семь, и ни на су меньше, – упорствовал капитан.
– Если я соглашусь, вы предоставите мне каюту и будете обращаться со мной, как с пассажиром?
– Да. Я не взял третьего помощника, так что можете занять его каюту и кормиться за моим столом. Только деньги вперед, а то вы, чего доброго, смоетесь потихоньку, когда мы прибудем в порт.
Роджер с неохотой отсчитал деньги, понимая, что, если барк по какой-то причине не сможет отплыть, ему вряд ли удастся заставить алчного капитана вернуть их назад и что в таком случае он окажется в отчаянном положении беглеца с пустым кошельком.
Сунув деньги в карман, Рапно проводил Роджера по узкому коридору под низкой кормой, пинком ноги открыл дверь в каморку, три четверти которой занимала койка, и оставил юношу одного.
К чувству облегчения, которое испытывал Роджер, обеспечив наконец себе переезд в Англию, примешивалось нетерпеливое ожидание того, чтобы барк поскорее покинул порт. Каждый час казался длинным, как день, причем с приближением темноты время не стало тянуться быстрее. Роджеру было нечем себя занять, и хотя он опасался без особой необходимости показываться морякам на борту, но чувствовал, что торчание в жалкой каюте до вечера может возбудить подозрения.
В шесть часов Роджера, бесцельно шатавшегося по судну, позвали ужинать с капитаном и его двумя помощниками – молчаливым нормандцем и низеньким чернобородым марсельцем. Оба, очевидно, боялись однорукого Рапно как огня, поэтому трапеза прошла невесело.
В полночь Роджер подумал, не лечь ли ему спать, но решил, что все равно не сможет заснуть, пока судно не отчалит, поэтому провел оставшиеся часы, меряя шагами палубу. Он постоянно беспокоился из-за погоды, зная, что при малейших признаках шторма Рапно не выйдет в море. Роджеру казалось, будто ветер начинает свежеть, но, к его колоссальному облегчению, незадолго до четырех утра свисток боцмана призвал команду занять свои места.
Сен-Валери был маленькой гаванью, поэтому туда нечасто заходили суда даже такого относительно небольшого размера, как барк, поэтому они почти целый час маневрировали на мелководье, но к пяти часам паруса были подняты, и судно закачалось на волнах. Утомленный тревогой Роджер наконец смог вернуться в тесную каюту и плюхнуться, не раздеваясь, на койку.
Он проспал почти до полудня, и его первой сознательной мыслью после пробуждения было, что погода испортилась вновь. Корабль болтало из стороны в сторону, и дождь хлестал в иллюминатор. Поднявшись, Роджер поплелся к грязному умывальнику, наскоро освежился и направился в основную каюту, служившую также офицерской столовой.
Капитан и его второй помощник только что уселись за второй завтрак – оба явно пребывали в дурном расположении духа. Выяснилось, что барк не стал бы отплывать прошлой ночью, если бы они не опаздывали в Фалмут, но теперь Рапно сожалел о своем решении. Роджер молчал, притворяясь, что не понимает большую часть того, что говорилось за столом. Он благодарил Бога за то, что какой-то скоропортящийся груз вынудил Рапно выйти в море, и не возражал, чтобы судно проделало путь на боку, лишь бы смогло высадить его в Англии. Но через несколько часов его чувствам было суждено резко измениться.
После полудня Роджер мог думать только о своем чудесном спасении от шпаги де Келюса, от рук маркиза и Люсьена де Рошамбо и от агентов месье де Крона и поэтому не слишком ощущал усиления качки. Но к вечеру все паруса постепенно были убраны, и барк остался с обнаженными мачтами наедине с бурей и свистящим в снастях ветром.
Волны становились все выше, закрывая горизонт, и корабль превратился в своего рода центр миниатюрного мира, полностью изолированного в котле пенящейся, бурлящей воды.