Шпион в тигровой шкуре
Шрифт:
— Мы следили за вами от самой выставки, — продолжал сержант Роуленд. — Слава богу, что у автобуса много остановок на маршруте, а то бы мы отстали, — и он ласково потрепал лошадь по гриве. — Старичок Кавалер сегодня размял ноги на славу.
— Вы ехали за мной от «Экспо» верхом? — спросил я.
— Ну да!
— Понятно. — Я посмотрел на них, на их лошадей, потом на небо. Мне стало жарко. Да тут не лучше, чем в Нью-Йорке, подумал я. А может и еще жарче. Не надо было нам с Минной уезжать. Останься мы в Нью-Йорке, Минна бы не потерялась, а меня бы не арестовали…
— Нелегальный въезд, — повторил я.
Сержант Роуленд кивнул.
— И
— Депортируют, скорее всего. Как считаешь, Том?
— Иногда, бывает, могут впаять и тюремный срок. Но это если есть обвинение в совершении противоправных действий на территории Канады. А в вашем случае это маловероятно, я думаю. За нелегальный въезд вас просто депортируют — особенно если учесть, что полиция Буффало подозревает вас в совершении более серьезных преступлений.
— Каких же?
— Похищение человека, вроде бы. Так, кажется, Том?
— Похищение человека, склонение жертвы похищения к нелегальному перемещению вас через государственную границу и уж не помню, что там еще… — Он злорадно улыбнулся. — Так что можете не беспокоиться, мистер Таннер, в Канаде вас долго не задержат! Ровно на столько, сколько потребуется для оформления всех бумаг, уж поверьте, а потом вас тут же сдадут с рук на руки штатникам.
— Конечно, сначала вас допросят. Контакты в Монреале и все такое… Уж не знаю точно что, но думаю, им захочется поподробнее узнать о ваших друзьях-террористах и об их планах в Канаде. А потом вы быстро окажетесь в американской тюрьме.
Если мне суждено когда-либо выйти из тюрьмы, что в данную минуту представлялось крайне сомнительным, я с этим жирным польским боровом Ежи Пжижешевским обязательно что-нибудь сотворю. Что-нибудь с летальным исходом.
— А как с девочкой? — просил я.
— С какой девочкой?
— С моей дочкой Минной.
— Ах, ну да.
— Мне надо ее найти. Поймите: она пропала. Вот только что была здесь, а потом раз — и нет!
— Она, конечно, также находится в стране нелегально…
— Ну и черт с ним! — взорвался я. — Мне надо ее найти!
— Думаю, скоро объявится ваша дочка. Как считаешь, Уилл?
— Обычно пропавшие детишки находятся, — кивнул Роуленд.
— Это чудесно, — заметил я, — но…
— Уверяю вас, делом о пропаже ребенка у нас займутся как только мы доставим вас в отделение. Том, ты поезжай впереди на Кавалере, а мы с мистером Таннером следом за тобой на Принце Гарри.
— Вот это Кавалер, а Принц Гарри — та лошадь, — поправил его я.
— Ну надо же, вы правы, сэр! Так, вы, сэр, сядете впереди, поближе к его шее, а я как сяду в седло, подам вам руку и помогу взобраться — ведь со стременами, я думаю, вам не сладить…
— Шутите, офицер? — возмутился я.
Но он не шутил. В жизни мне приходилось как-то ездить верхом и, если приспичит, я бы мог проделать это еще раз, но лучше не надо. Ничего не имею против осликов, ничего не имею против повозки, запряженной лошадью, или мулом, или каким угодно копытным, но когда я трясусь у лошади на спине, мне всегда кажется, что я сам становлюсь лошадью или во всяком случае седлом. Сержант Роуленд протянул мне руку, и я свалился, пребольно ударившись задом, Принцу Гарри на спину и свесил ноги вдоль его боков. Том ловко оседлал Кавалера, после чего Роуленд уселся позади меня на Принца Гарри. Кавалер затрусил первым, а мы на Принце Гарри устремились за ним. К этому моменту вокруг нас, как вы можете догадаться, собралась изрядная толпа зевак. Наверное, кое-кто из местных просек, что тут происходит, и из задних рядов раздались выкрики: «Quebec Libre!», а один смельчак набрался наглости и запустил в беднягу Кавалера куриным яйцом. Большинство же зевак либо не симпатизировали мне, либо предпочли скрыть свои политические пристрастия. В общем же наблюдать за поведением толпы было занятно: их ликование, можно сказать, носило явно аполитичный характер: зеваки с энтузиазмом приветствовали и конных полицейских, и меня, и обоих поджарых, хотя и несколько неуместно выглядящих на монреальской улице, скакунов.
— Не больно-то у вас большой опыт верховой езды, а, сэр? Да вы не сидите сиднем, понимаете, вы лучше подпрыгивайте в такт его бегу…
— Так он же трясется как в белой горячке… — пожаловался я.
— Да, аллюр у него неплохой. И вы подпрыгивайте в такт…
Я стал кое-как подпрыгивать, хотя удовольствия мне это не доставляло. Мы рысили к западу по рю Сент-Кэтрин, неотвратимо приближаясь к центру города. Я поинтересовался, куда именно мы направляемся, и Роуленд назвал адрес, который мне ни о чем не говорил: названия этой улицы я раньше никогда не слыхал. Да и какая собственно разница, подумал я. Сколько бы неудобств ни доставляла мне эта верховая прогулка, в ближайшие дни, недели, а может быть и месяцы моя жизнь будет протекать с еще меньшими удобствами.
К обвинению в похищении человека я не мог отнестись серьезно. Конечно же, пан Ежи рано или поздно снимет это дурацкое обвинение. Но и без него ситуация была весьма критическая. Меня ожидали те еще удовольствия…
А исчезновение Минны, размышлял я, таило в себе куда большую опасность, чем я мог сразу предположить. А что если кубинцы расстреляли ее во внутреннем дворике у стены? А что если аргентинские гаучо похитили ее, чтобы продать в рабство? А что если тайные агенты Литовской Советской Социалистической Республики признали в ней законную наследницу литовского престола? А что если в израильском павильоне нашлись умники, решившие использовать кровь этой невинной христианской малютки при выпечке кошерного кулича? А что если…
Черт! Я ведь сам согласился отправиться в Монреаль и разнюхать ситуацию в кубинском павильоне, хотя Шеф и намекал мне на возможность отбояриться от этого задания, а теперь получается, что его просто невозможно выполнить! Все пошло сикось-накось, и как только меня бросят в застенки, которые канадская королевская конная полиция приготовила для американских похитителей людей, я вообще выпущу ситуацию из-под контроля, и тогда все вообще полетит к чертям собачьим, и я уже ничего не смогу исправить…
Бывают в жизни ситуации, когда мыслительный процесс вянет на корню, и человек разумный неумолимо превращается в безмозглое животное, которое способно лишь рефлекторно или инстинктивно реагировать на внешние раздражители. Посему, хотя меня так и подмывает сказать, что я тщательно спланировал все то, что потом произошло, я, будучи человеком честным, не могу опуститься до такой наглой лжи. Просто так вот случилось…
Мы приближались к перекрестку рю де Сент-Катрин и рю де ля Что-то-там. Нам горел зеленый. Том на Кавалере уже миновал перекресток, а мы, то есть Роуленд и я верхом на Принце Гарри, только приступили к маневру. Я обхватил коня за шею и чувствовал себя как последний идиот. Сержант Роуленд одну руку положил мне на плечо, а второй придерживал поводья, Принц же Гарри, в свою очередь, припустил, как я теперь полагаю, резвой рысью.