Шпион
Шрифт:
– Я так и думал. – Джеймс поднялся. – Я знаю, ты загружен работой, а это дело сейчас несколько утратило свою актуальность. Но прошу тебя, как только выдастся свободный момент…
Фишер вздохнул:
– Понимаю. Я снова просмотрю материалы. Кто знает? Возможно, она совершит промах, и в одном из ее писем мы обнаружим ключ к шифру.
– Спасибо, Фиш.
Фишер застонал.
– Меня зовут Фишер, Джейми. Не Рыба [1] и не чертов Рыбий Глаз. Ты всем даешь прозвища?
1
Fish –
– Нет, не всем, – энергично запротестовал Джеймс. – Курту не давал.
– Надеюсь, кухонные ножи Курта не имеют к этому никакого отношения?
Джеймс ухмыльнулся:
– Дело не в ножах, дело в бисквите. Если я разозлю Курта, мне не видать его ягодных бисквитов.
Фишер прищурился, глядя на Джеймса.
– А если ты разозлишь меня, я попрошу Курта добавлять яблоки во все кушанья, которые он для тебя готовит.
Джеймс содрогнулся:
– Нет уж, покорно благодарю.
Фишер ехидно усмехнулся:
– Фруктовый пирог. Свинина с тушеными яблоками. Жареные колбаски под яблочным соусом.
В знак полной капитуляции Джеймс поднял руки.
– Прекрасно. Я больше не буду тебе докучать. Просто сообщи мне, если что-нибудь обнаружишь. Хоть что-нибудь, договорились?
Фишер вздохнул:
– Договорились.
Джеймс хлопнул молодого человека по плечу так крепко что тот даже пошатнулся.
– Вот и молодец. – Повернувшись, чтобы уйти, Джеймс на прощание поддразнил его. – Ты замечательный парень, Фиш!
– Не называй меня Фишем! – завопил Фишер.
Глава 4
В первое утро в доме Каннингтона Филиппа с удовольствием нежилась в чистой и широкой постели. Ей было тепло, она была сыта и после чудесно проведенной ночи в своем новом и безопасном обиталище чувствовала себя хорошо отдохнувшей. Ни пьяные вопли, ни бранящиеся соседи, ни вонь мусорных корзин не потревожили ее сна.
В комнату доносился запах готовящейся еды. Филиппа быстро оделась. Накануне вечером слуга мистера Каннингтона принес в ее комнату поднос, уставленный тарелками с разнообразной снедью. Отсутствием аппетита Филиппа не страдала и быстро управилась с едой, стараясь наверстать упущенное.
Прислуги в домеs видимо, было немного. Яйца всмятку. Ветчина. В доме наверняка имеется повар, и неплохой. Если такое угощение будет ждать ее каждое утро, она готова носить мужской костюм.
Однако надев грубые шерстяные брюки, Филиппа с тоской подумала о тонком батистовом белье, отделанном бельгийскими кружевами, и ей захотелось снова почувствовать себя леди.
Сейчас она больше чем когда-либо тосковала по голосу своей матери. Внешне сдержанной англичанки, но с кастильским темпераментом. С бурным потоком мелодичного испанского, на который она переходила в моменты наивысшего душевного волнения.
Отец Филиппы любил жену, испытывая к ней глубочайшую преданность, скрывавшуюся под пресловутой британской сдержанностью.
После того как Изабелла Этуотер ушла в мир иной, что-то угасло в отце Филиппы. И когда три года назад французы вторглись в Испанию, отец лишь заметил, что Ариетта довольно изолированное местечко и военный конфликт вряд ли затронет деревушку.
Возможно, именно по этой причине он не слишком сопротивлялся, когда за ним пришли солдаты Наполеона. Возможно, надеялся, что это поможет Филиппе спастись, и его надежды оправдались.
После ареста отца Филиппа двое суток передвигалась исключительно ночью, добираясь до дома своего дяди. Брат ее матери с большой неохотой отправился в деревню навести справки, поскольку никому не хотелось привлекать к себе внимание. Дядя вернулся бледный и испуганный, избегая встречаться взглядом с племянницей.
Руперт Этуотер не погиб, сообщил дядя, сунул Филиппе в руку пачку банкнот и сказал, что ей лучше вернуться в Англию, поскольку ее присутствие представляло угрозу для них всех. Он так ни разу и не взглянул ей в глаза. Филиппа поняла, что ему страшно и стыдно.
Она с большим трудом добралась до побережья, где села на корабль, отплывавший в Лондон, надеясь в скором времени оказаться в Чипсайде, в спокойном и безопасном доме папиного друга.
Но ей не удалось встретиться с мистером Апкерком.
– Он умер, – сообщила ей соседка, весьма неохотно пригласила ее войти, однако предложила выпить чаю и поведала историю кончины Апкерка. – Бедный джентльмен скорее всего столкнулся с разбойником. Порядочным людям теперь небезопасно ходить по улицам. Когда я была молоденькой девушкой, я гуляла в сопровождении всего лишь одного или двух лакеев. А теперь вообще не отваживаюсь выходить. – Женщина сделала маленький глоток чая и продолжила: – Тело бедного мистера Апкерка достали из реки несколько недель назад. Не знаю, что будет с домом. – Она с пренебрежением окинула взглядом хорошо сшитое, но потрепанное за время путешествия платье Филиппы. – Надеюсь, сюда вселится порядочный человек.
Потрясенная Филиппа тихо поблагодарила женщину и ушла.
Она прибыла издалека, растратив на подкуп всяких чинуш все отцовские деньги, но тогда Филиппу не волновало состояние ее кошелька, она думала лишь о том, как передать документы отца мистеру Апкерку.
Стоя на незнакомой улице, она осознала, что ей некуда идти. Нигде на всем свете у нее нет дома. Нет друзей, нет средств, нет родственников, которые могли бы ее защитить. Страх и отчаяние охватили девушку.
Некогда Филиппа была убеждена, что если бы она вела другую жизнь, то стала бы другой, более смелой, более интересной личностью. Но, похоже, ей на роду написано остаться прежней Филиппой.
Сейчас главное – выжить. О судьбе отца, о собственном одиночестве и других проблемах Филиппа вспоминала лишь в те короткие минуты, когда приходила в себя, проснувшись после очередного кошмара.
Но прошлой ночью, которую она провела в этом прекрасном доме, кошмары ее не мучили. На этот раз ей удалось уйти от преследователей. И теперь, когда ее жизнь в безопасности, она может наконец заняться поисками отца.
Замешкавшись у двери столовой, Филиппа нервно поправила галстук и осмотрела себя, проверяя, нет ли каких-либо погрешностей в ее внешности.