Шпион
Шрифт:
Такими медалями награждают героев. На одной из них сверкал профиль принца-регента. Неужели Джеймс герой?
Филиппа провела пальцем по кромке одного золотого кружочка, но тот даже не сдвинулся от ее прикосновений. Филиппа изумленно взглянула на Джеймса.
– Она, должно быть, из чистого золота!
Джеймс пожал плечами:
– Вероятно. Чертовски тяжелая.
Филиппа снова посмотрела на медали, валявшиеся на туалетном столике. Если Джеймс герой, британский герой, тогда почему он желает смерти ее отца?
Филиппа повернулась к Джеймсу.
– Вы не расскажете
Джеймс отвел взгляд.
– Не так давно раскрыли заговор. Готовилось убийство премьер-министра.
Филиппа вспомнила. Когда она прибыла в Лондон, весь город обсуждал случившееся. Заговор был раскрыт за несколько дней до ее прибытия.
– Женщина стреляла из пистолета. Знатная дама.
Его глаза потемнели.
– Да. Можно и так ее назвать.
Он опустил руки на бедра и принялся внимательно рассматривать ковер. Филиппа тут же перевела взгляд с его груди на живот, который соблазнительно оттеняла полоска волос, ведущая к…
– Я находился достаточно близко, успел оттолкнуть лорда Ливерпула в сторону и… – Он кивнул на звездообразный шрам на своем плече.
– В вас попала пуля, – изумленно произнесла Филиппа. – Так это были вы?
– Флип, я не совершил ничего особенного. Просто принцу нравится раздавать награды.
– Вы национальный герой!
Филиппа не могла передать словами обуревавшие ее чувства. Джеймс – смелый и достойный человек. Филиппе хотелось броситься ему в объятия и опрокинуть на эту огромную кровать.
«…Руперта Этуотера необходимо ликвидировать». Но если Джеймс верный своему долгу британец, значит, он считает предателем ее отца.
«Взламывая наши зашифрованные сообщения, Этуотер систематически поставляет неприятелю важную информацию».
Нет. Этого не может быть. Ничто не могло заставить отца служить Наполеону!
Только опасность, угрожавшая Филиппе, могла толкнуть его на такой шаг. Она знала своего отца. Знала, на что он готов ради безопасности и благополучия своей семьи. Ведь он сделал все, пытаясь вылечить свою жену, они объехали полмира в поисках излечения. Тратя огромные суммы на разных шарлатанов и сомнительные снадобья, Руперт Этуотер практически разорил их, но остановился, лишь когда угасла последняя надежда.
Должно быть, французам удалось убедить отца, что Филиппа у них в руках. Только если Руперт Этуотер считал, что шпионы бешеного императора, как он называл Наполеона, захватили его дочь, он мог подчиниться врагу, но лишь для того, чтобы продолжать бороться за ее жизнь.
Только по этой причине он мог предать Англию.
Джеймс осторожно кашлянул. Филиппа вздрогнула, подняла глаза и, взглянув в зеркало, встретилась с его изучающим взглядом.
– Флип, у тебя из ушей сейчас дым пойдет.
О чем можно так задуматься, тем более ночью, да еще после кутежа?
Филиппа натянуто улыбнулась:
– Деликатности вам не занимать, мистер Каннингтон. – Она встала. Боже, как ей хотелось рассказать ему о том, что она поняла.
Нет. Только не сейчас. Прежде всего она должна решить, как спасти отца. Филиппа повернулась к Джеймсу и жестом указала на покрывало.
– Вы позволите мне купить новое?
– Нет. – Он усмехнулся. – Лучше посмотрю, как Денни отыграется на тебе.
Филиппа состроила гримасу.
– Спасибо. Вы так добры.
Она направилась к двери, чувствуя, что теряет что-то очень ценное. Ее рука уже коснулась задвижки, когда Джеймс ее окликнул:
– Ты сегодня хорошо провел время, Флип? Тебе кто-нибудь понравился?
Не поворачивая головы, она кивнула. Филиппа не лгала, так оно и было. Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. В течение одной ночи она нашла и вновь потеряла того, кто ей нравится.
Глава 23
Той ночью Филиппа даже не пыталась заснуть. Она сидела в своей комнате у камина, свернувшись калачиком в небольшом кресле, и размышляла о своей несчастной судьбе. Она не может быть с Джеймсом.
Хотя они были по одну сторону фронта.
Какая честь поддерживать его, видеть его слабые и сильные, стороны, быть его наперсницей. Разве какая-нибудь женщина удостаивалась такой удачи – пользоваться неограниченным доверием такого замечательного и обладающего твердыми принципами человека?
Он олицетворял собой все, что достойно уважения и восхищения. Он был щедрым, сильным и добрым, достаточно привлекательным, чтобы завоевать женское сердце, и в то же время не тщеславным.
– Я погибла, – прошептала она себе самой в трепетном изумлении, – Я люблю Джеймса Каннингтона, сельского джентльмена и истинного патриота Британии. Я люблю человека, который желает смерти моему отцу.
Филиппа села, уставившись на замысловатый узор ковра и пытаясь привести в порядок проносившиеся в голове мысли.
Конечно, Филиппа понимала, что сейчас как никогда должна скрывать свое настоящее имя. Джеймс честный человек. Разве сможет он полюбить женщину, которая ему лгала? Лгала на протяжении долгого времени, и не просто лгала, а, переодевшись мужчиной, по сути, втерлась к нему в доверие. Чем она может оправдаться? «Я одевалась мужчиной, потому что опасалась за свою жизнь». Но прошлой ночью она пала так низко: в костюме восточной танцовщицы, по сути, обнаженная, потеряв стыд, танцевала перед ним. Чем после этого она отличается от уличной женщины? А джентльмены не женятся на проститутках.
Ясно одно: по какой-то непонятной причине Джеймс охотится за ее отцом. И только она может этому помешать. Она с великим трудом добралась до Лондона и оказалась именно там, куда собиралась попасть, – в доме британской секретной службы.
И там сразу же умудрилась скомпрометировать себя.
Выдумала такую историю, что сама в ней запуталась, словно в паутине.
И что же ей теперь делать? Остаться в этом доме она не может, и не только потому, что каждый день, проведенный в нем, грозит ей разоблачением. Находясь с Джеймсом под одной крышей, она обрекает себя на невыносимые страдания. Ей следовало бы уйти, но как оставить Робби в тот момент, когда он только стал ей доверять? Беднягу слишком часто предавали за его короткую жизнь, и если предадут еще раз, он может окончательно разувериться в людях.