Шпион
Шрифт:
– Прошу прощения, мисс Этуотер. Я. понимаю, что беседовать в этой комнате не совсем: удобно.
Филиппа выразительно огляделась.
– Вообще-то это не комната, а тюремная камера. Но это мое личное мнение.
Парень кивнул:
– Вы абсолютно правы, мне нечего возразить.
Он стоял в дверном проеме, теребя в руках небольшую пачку документов.
Наконец. Филиппа потеряла терпение.
– Или входите, или уходите. Но если вы входите, захватите с собой свечу. Моя, к сожалению, погасла, а зажечь мне ее нечем.
Действительно,
Бормоча извинения, молодой человек склонился над, свечой, держа в руках небольшую коробочку, и в следующее мгновение свеча загорелась.
Филиппа была поражена.
– Кто же вы все такие? – спросила она, в ее душе вновь начала подниматься тревога. Джеймса она знала, или ей казалось, что знает. А вот остальных, может быть, ей пока еще не следует расслабляться.
– Прошу меня извинить, – произнес парень, вероятно, уже в десятый раз. – Полагаю, я должен представиться. О Господи…
Филиппу утомило его бормотание. Она встала и по-мужски протянула руку. Мужчина машинально пожал ее.
– Меня зовут Филиппа Этуотер. Представьтесь, пожалуйста.
– Фиш. – Затем покачал головой. – Нет. Меня зовут Фишер. Бартоломью Фишер.
– И что привело вас ко мне, мистер Бартоломью Фишер? – спросила Филиппа. – Поскольку я жду важных гостей, то смогу вам уделить лишь несколько минут.
– Что? Ах, это вы шутите. Понятно. – Вид у него был растерянный. Он ничего не понял. Филиппа не винила его в этом. Она очень устала, и шутка получилась не очень удачной. – Возможно, вы могли бы мне сказать… я имею в виду, не сочли бы вы возможным помочь мне… хотя я не думаю, что вам известны шифры…
– Мистер Фишер, боюсь, вы окончательно поставили меня в тупик. О каких шифрах вы говорите?
– О шифрах вашего отца, конечно. Но вы леди. Скорее всего вы понятия о них не имеете.
– Но они мне известны. Некоторые из них.
Услышав эти слова, мистер Фишер чуть не бросился к ней.
– Мне так хотелось встретиться с вами. Понимаете, ваш отец оказал большое влияние на мою работу. Нет, я совсем не хотел сказать, что я тоже предатель… о Боже…
– Мистер Фишер, я считаю, что мой отец помогает французам только потому, что считает, что я у них в плену и моей жизни грозит опасность. – Филиппа отвернулась. – Вы, конечно, можете этому не верить.
– Но я верю!
Филиппа повернулась к нему в изумлении.
– Верите? Но почему? Вот мистера Каннингтона мне никак не удается в этом убедить.
– Что ж, возможно, Джеймс блестящий агент, но он не криптограф, ведь так? Я занимаюсь дешифровкой в течение нескольких последних месяцев, и, похоже, шифры становятся все проще, словно кто-то на другой стороне пытается нам помочь.
Филиппа улыбнулась, в ее душе затеплилась надежда.
– Да! Именно так он и может действовать! – Она обняла ошарашенного мистера Фиша и закружилась в танце вокруг него. – Вы понимаете, что это означает? Это означает, что отец жив!
От избытка чувств она чмокнула мистера Фиша в щеку. Папа жив, и она наконец сможет помочь ему вернуться домой.
Открылась дверь. Филиппа, все еще улыбаясь и продолжая обнимать окончательно смущенного и покрасневшего Фишера, подняла глаза.
Стоя в дверном проеме, Джеймс сердито смотрел на них.
Филиппа, разомкнув руки, освободила своего окончательно смутившегося партнера по танцу и взмахнула рукой, приветствуя Джеймса.
– Привет. – Решительно не обращая внимания на то, что он просто кипит от ярости, она радостно улыбнулась ему. – Папа жив, Джеймс. И я могу доказать, что он не предатель.
Джеймс прищурился.
– Значит, у вас есть ключ к шифрам? – Улыбка Филиппы угасла.
– Ключ?
Мистер Фишер сделал шаг вперед.
– У вас есть записи вашего отца? Может быть, записная книжка с условными знаками?
– Книжка? Дневник! – Она повернулась к Фишеру. – Перед тем как закрыть меня в тайнике, он дал мне дневник, который велел передать мистеру Апкерку!
– Ага! – Фишер просиял. – Замечательно! Если там есть ключ, тогда нет никаких сомнений в преданности вашего отца! Не так ли, Джеймс?
Видимо, Джеймса это не убедило.
– Возможно. Если там и в самом деле найдется ключ.
Мрачное настроение Джеймса подействовало на Филиппу, и ее восторг несколько поутих.
– Это убедит вас в моей невиновности?
Филиппа очень хотела, чтобы Джеймс ей поверил, но ни на секунду не забывала, что этот человек, этот мужчина, которого она любит, замышлял убийство ее отца.
Ликвидировать.
– Посмотрим.
Джеймс наблюдал, как различные чувства быстро мелькали на этом странно незнакомом бледном лице, обрамленном короткими растрепанными рыжевато-каштановыми волосами. По крайней мере один вопрос он решил для себя окончательно. Она была женственна, как сама Венера, несмотря на ее одеяние и варварски остриженные локоны. Он ощутил это, еще когда впервые привлек ее к себе, и ощущал это сейчас, заметив, как она исподтишка наблюдает за ним.
Когда он увидел, как Филиппа обнимает явно смущенного Фишера, гневное чувство оскорбленного собственника охватило его, напрочь лишив способности здраво мыслить.
– Фишер, тебя вызывают. Джентльмен ждет. – Его голос прозвучал гораздо резче, чем ему бы хотелось.
Фишер одернул жилет и бросился собирать упавшие на пол бумаги. Затем робко улыбнулся Филиппе и пробормотал слова ободрения. Джеймс стиснул челюсти – Фишер явно попал под очарование этой бесовки.
И на это ей потребовалось совсем немного времени.