Шпион

Астахов Павел Алексеевич

— А кто руководитель следственной бригады? — поинтересовался он. — Уж не Соломин ли?

— Точно. Юрий Максимович. Причем он арестовал не только Кудрофф, но и его коллег — уже с менее тяжкими обвинениями. И, само собой, есть один наш. Ну, этого за разглашение закатают даже без вопросов.

Андрей Андреевич задумался. После ничем не мотивированного задержания Сони Ковалевской он относился к деятельности Соломина довольно критически, но понимал, что у любого следствия есть свои резоны, и у Соломина они тоже могут быть. Оставалось два вопроса: вопрос к адвокату — соблюдение закона, и вопрос к МИДу — соблюдение

международных приличий.

— Британский консул уже знает?

— Они нам и сообщили. Причем консул уже выехал в Лефортово и намерен там камня на камне не оставить.

Павлов тяжело вздохнул. «Камня на камне не оставить» — это было слишком громко сказано, но, учитывая профессорские регалии, неприятности у российской стороны будут в любом случае.

— Спасибо, — поблагодарил он и глянул на часы — 06.05, — я немедленно выезжаю в Лефортово.

Бомж

Без четверти семь утра Соломин узнал, что в Лефортово прибыл консул Великобритании, и это само по себе обещало много-много «веселых» событий. Так что когда без пяти минут семь сюда же прибыл Андрей Андреевич Павлов, Соломин почти не удивился и, проведя его в свой кабинет, рассказал старому опытному мидовскому работнику все как есть.

— Я вам гарантирую, Андрей Андреевич, это именно шпионаж.

Павлов-старший нахмурился.

— Откуда такая уверенность?

— У профессора найдена схема встреч с агентурой. Он, разумеется, в отказ пошел, но я же не первый год в разведке!

— А если вы ошиблись?

Соломин затряс головой.

— Это точно схема. Первая встреча буквально с минуты на минуту, ровно в семь, у газетного киоска на станции метро «Арбатская».

— А если никто не появится?

Соломин торжествующе потряс ксерокопией странички из записной книжки профессора.

— Здесь еще три места: в восемь утра, в девять и в десять ноль-ноль… Кто-нибудь да придет!

— Стоп, Юра! — поднял обе руки Андрей Андреевич. — Никаких «восемь», «девять» и тем более «десять» утра не будет. Или ты прямо сейчас предъявляешь доказательства, или ты отпускаешь профессора.

— Как так? — не поверил Соломин. — Я имею право до десяти суток его…

— Что? — окатил его ледяным взглядом мидовец. — Это не та публика, Юра. Это нелегала ты можешь хоть на электрический стул сажать, хоть на кол — все десять суток подряд, а профессор Кудрофф относится к сливкам британского общества, он — гордость своей страны!

— Он шпион, — бросил Соломин.

Павлов-старший протянул руку ладонью вверх.

— Доказательства.

Соломин поджал губы; ему нечего было положить на эту протянутую ладонь. И Андрей Андреевич это видел.

— Я знаю, чего ты хочешь, Юра. Ты хочешь иметь право десять суток подряд хлестать его по щекам — без единого на то веского аргумента, а затем просто сломать его через колено и заставить взять на себя то, чего он и в мыслях не держал.

Соломин опустил голову.

— Но ты должен понимать, — покачал головой мидовец, — Кудрофф — не беззащитная девчонка с русскими корнями, и, когда здесь появятся его адвокаты, ты, Юра, будешь выглядеть о-очень бледно.

Соломин шумно сглотнул, и ровно в этот момент компьютерная колонка рядом с монитором затрещала.

— Товарищ полковник! Есть контакт!

— Кто?! — взвился

Соломин. — Ковалевская?!

— Нет.

— Кантарович?

— Нет, Юрий Максимович.

— А кто тогда?

— Бомжара какой-то. Прибыл, купил газету «Коммерсант», постоял с полминуты и двинулся в метро.

Соломин замер. Прибывший точно в срок бомжара мог оказаться совершенно случайным человеком, но у опытного разведчика было ощущение, что все не просто так.

— Не дай бог, вы мне этого бомжару упустите!

— Обижаете, товарищ полковник, — отозвались из колонки, — у нас тут лучшие топтуны подобрались.

Соломин повернулся к мидовцу.

— Вот оно, Андрей Андреевич! Вот он — реальный агентурный контакт профессора Кудрофф! И мы его ведем!

— Доказательства, — снова и так же холодно протянул руку тот.

Соломин стиснул зубы. Доказательств у него не было.

Часть IV

Томми

Метро

Хи Джей сунул газету в карман просторного пальто и двинулся в дыхнувшее теплым воздухом чрево метрополитена. Пока на контакт никто не явился, но так бывает, и у него оставалось еще три контактных места, где мог появиться профессор Кудрофф — сказать то, что нельзя доверить ни телефонным проводам, ни тем более Интернету.

Ти Джей вообще не доверял никогда и никому, и, само собой, не доверял он компьютерам и телефонам, радиостудиям и телеканалам. Он лучше других знал, что на самом деле стоит за новостями, и тем более он знал, каковы на самом деле окружающие его люди, даже самые лучшие из них. Поэтому он обходился лишь временными помощниками, которых ни о чем не ставил в известность. Их функция состояла в том, чтобы выполнить короткое и четкое задание и забыть о нем раз и навсегда. Но вот особо важные задачи он решал сам.

Такие задачи возникали нечасто, но если они возникали, Ти Джей не гнушался никакой, даже самой черной, работой. И вот тогда агент экстра-класса цеплял бутафорскую бороду, усы и бакенбарды, одевался, например, в старенькую матросскую форму, прикидывался собственным помощником и выполнял собственные поручения — доставить посылку или документ, купить билет на поезд, заказать билеты в театр. Да, весь мир давно уже совершал эти нехитрые операции через глобальную сеть Интернет, но Ти Джей слишком хорошо знал, что значит оставить неуничтожимый след в Сети, а потому предпочитал действовать надежными, еще дедовскими способами.

Ти Джей вообще мог показаться экстравагантным. Никогда, например, не пользовался лифтом, упорно отдавая предпочтение дополнительной спортивной нагрузке на столь необходимые каждому человеку мышцы ног и ягодиц. Не брал такси, зато наслаждался многоликими автобусами и трамваями. И, конечно же, особо Ти Джей выделял подземку — более надежного способа выявить «хвост», а затем элегантно от него отвязаться невозможно было и придумать.

Столь же щепетилен он был и в вопросах денежных: Томми признавал только наличные. И когда все же приходилось использовать кредитные карты или чеки, он совершал эти операции строго по поддельным документам и строго от чужого имени, благо «контора» располагала безграничными биографическими ресурсами, и нужную личность создавали быстрее, чем Господь Бог человека. Не за семь дней, а за пару часов.