Шпионы и все остальные
Шрифт:
— Сколько людей пойдет к Хранилищу?
— Трое. Мы и Сере…, короче, еще один. Больше никого не берем. Ни ваших, ни наших. Путь к Хранилищу — это наша тайна, наш капитал. Это залог того, что нас не кинут, так сказать, для оптимизации расходов.
— Что ж, разумно. Таким образом, за одну ходку трое смогут вынести сто двадцать килограммов золота….
— «Ходки» — это в тюрьму, — поправил Зарембо. — У нас «закидки».
— Ладно, принято, внесем поправку. Всего в Хранилище десять тонн. Почти десять тонн. Получается, вам надо сделать восемьдесят три
— Сколько-сколько?!
— Восемьдесят три. А сколько вы думали?
— Это невозможно. Один только спуск на «минус двести» — это целая жизнь, считай. Это как на Джомолунгму подняться. Или на Пик Коммунизма. Восемьдесят три раза туда-сюда никто бегать не станет. Это невозможно.
— Что ж. Если так, давайте искать другие решения…
К концу второго часа они договорились, что на первом и третьем участках надо восстанавливать узкоколейку, выкапывать из мусора и ставить дрезины. Да — дрезины там есть. И даже вагонетки. Второй участок — «Бухенвальд» — оставался под вопросом. Без лебедки там не обойтись, придется как-то тащить ее туда сверху, жилы рвать. Да и вообще — реально ли это?.. А через «Адскую Щель» придется наводить переправу на тросах с блоками, как у альпинистов. Двое по ту сторону цепляют груз, один на этой стороне принимает…
— Сколько «закидок» надо сделать, чтобы подготовить все это?
Тоннельщики переглядываются.
— Две, — говорит Пыльченко.
— Подожди, а как все-таки с люком, который на «Бухене»? — возражает Зарембо. — А сигнализация? И дальше ведь тоже могут быть решетки или другая какая фигня — самострелы, психогенераторы!.. Как минимум четыре!
— А что такое психогенераторы? — деликатно интересуется Лев Николаевич.
— Психогенераторы — это, блин, психогенераторы! — нервно объясняет Зарембо.
В какой-то момент «тоннельщики» заметили, что в кабинете появился сам Трепетов. Ростом чуть ниже, чем кажется по ТВ, а в остальном такой же — с вельможной расслабленностью в лице и маленькими цепкими глазами.
— Не надо вставать, — сказал он, усаживаясь в кресло с высокой спинкой — видимо, его любимое.
— Значит, вы и есть те самые диггеры. Или как там еще… Сталкеры. Хорошо. — Он изучающе посмотрел на Пальца и Зарембо. — Коньяк, бренди, кофе?
— Нет, спасибо, — сказал Палец.
Зарембо что-то буркнул неразборчиво.
— Мы, можно сказать, уже договорились по каким-то основным моментам, — сказал Лев Николаевич. — Но операция займет порядочно времени. Больше, чем мы рассчитывали.
— Почему?
— Не хотят молодые люди принимать посильную помощь. Секретничают. Поэтому выходит долго.
— Вот как. Жаль, — сказал Трепетов.
— Я то же им толкую. Если б подписать хоть одну вашу бригаду, управились бы в два раза быстрей. Да что там в два раза… Они бы и узкоколейку справили в момент, и с лебедкой не было бы проблем. Все узкие места расшили бы, как говорится…
— Видимо, у наших бравых сталкеров есть причины отказываться от помощи, — предположил Трепетов.
— Мы не сталкеры, — обиженно прогудел Зарембо. — Кого мы
— И посторонних в Хранилище мы не берем, — повторил Палец. — И на «минус двести» тоже. Мы уже говорили.
— У них там какая-то зона секретная, они ее «минус двести» называют, — небрежно пояснил Лев Николаевич.
— Нам нужно только оборудование и прикрытие, чтобы мы могли спокойно работать внизу, — сказал Палец. — Больше ничего и никого.
— Список оборудования есть? — спросил Трепетов.
Лев Николаевич подал список. Трепетов просмотрел его, нахмурил брови, поднял глаза на Льва Николаевича.
— Ты в этом что-то понимаешь? Детекторы эти и прочее? Я, например, ничего не понимаю.
Лев Николаевич изобразил на лице что-то вроде «да какая разница?».
— Хорошо, — сказал Трепетов. — У меня тоже будет условие для молодых людей.
«Молодые люди» заметно напряглись.
— Какое условие? — спросил Палец.
— Во время первой, как вы это называете… «закидки» вы должны сделать видеосъемку Хранилища. Я желаю видеть это золото, сколько его и что это именно то золото, о котором вы толкуете. Там ведь клейма какие-то необычные стоят, насколько я знаю. Верно? Мне нужно быть уверенным, что это не развод. Что золото существует на самом деле. И его действительно почти десять тонн.
Зарембо облизнул губы.
— Такого уговора не было! — охрипшим голосом проговорил он. — Получается, мы вам видеосъемку, ага… А вы потом по ней вычислите, где Хранилище! И — до свиданья! А то и маслину в голову закатаете!
Лев Николаевич как-то странно вздрогнул. Будто кашлянул. Возможно, он так смеялся.
— Откуда эти дикие фантазии? — с плохо скрытым раздражением бросил Трепетов. — Вы можете включить камеру в самом Хранилище, вас никто не заставляет снимать, как вы туда идете… — Он постучал пальцем по подлокотнику кресла. — Повторяю: это мое условие. Пока я не увижу золото, ни о какой помощи с моей стороны речи быть не может.
Палец незаметно толкнул товарища коленом.
— Хорошо, мы сделаем съемку, — сказал он. — У меня неплохая «Нокия» с мощной подсветкой, можем и видео, и фото наснимать…
— Это мобильник, что ли? — Трепетов поднял брови. — Никаких мобильников. Снимать будете на мою видеокамеру, причем не цифровую, а кассетную, чтобы исключить подделку, монтаж и прочее. Камеру и кассету получите непосредственно перед спуском.
— Так кассетная — это ж бандура такая! — возмутился Зарембо. — Ее на плече носят, я видел! На фига нам такое счастье?..
— Не ляпай, о чем не знаешь, — неожиданно резко, как-то даже по-свойски оборвал его Лев Николаевич. — Есть маленькие камеры с микрокассетами. В ладони уместится. Все, этот вопрос закрыт. Что еще?
Зарембо, насупившись, отвернулся к окну. Палец молчал.
— Какой-то минимум оборудования для первого спуска мы вам дадим, — сказал Трепетов. — Чтобы добраться налегке туда и обратно. — Он повернулся ко Льву Николаевичу. — Когда вы сможете его раздобыть?
— Оборудование? Да дней пять, — сказал тот.