Шпионы и все остальные
Шрифт:
— Давненько здесь не бывал, — сказал Леший, входя и оглядывая прихожку. — Эх, молодость!.. Помнишь ту старинную серебряную сахарницу, в девяносто девятом? Отличная была вещь! А николаевские рубли, которые тебе Хорь схабарил? Помнишь Хоря?
— Я всех помню, — сухо проронил барыга. — В чем проблема?
— Проблем нет, — весело сказал Леший. — Есть золото, чистяк, «трижды девять».
— Сколько?
— Много.
— Откуда?
— Из «минуса», откуда еще. Не паленое. Отвечаю.
Барыга смотрел мимо Лешего, чего-то соображал.
— Хорь
— И что?
— Много воды утекло. Кому сбывал все это время?
— Никому. Вышел из «минуса», завязал. Другие дела подвернулись. Сейчас вот развязался.
— И сразу чистый голд нарыл?
— Хорош допрос устраивать, — сказал Леший. — Раньше тебе насрать было, откуда хабар, вопросов не задавал!
— Раньше ты был диггер. А сейчас неизвестно кто. Мне сказали, ты в Контору ушел.
— Это никого не еб…т. Как ушел, так и вернулся. Я тебе дело предлагаю, а не замуж выходить.
Барыга молчал.
— Если бы я тебя в разработку хотел отдать, прислал бы молодого кренделя, ты бы ни о чем не допер, — сказал Леший. — А так я пришел сам. Соображай.
— Ладно, — сказал барыга. — Пробы на месте?
— Типа того.
— Что это значит?
— Большой кусок, десять кило. Я отпиливал от него понемногу. Маркировка нарушена.
Дальше прихожей Лешего пока что не пускали. Это была даже не прихожая, а комната для предварительных переговоров… нет, скорее карантинная камера: впереди стальная решетка и плотная штора, сзади — входная бронированная дверь, справа — обклеенная клеенкой стена, слева — запертая кладовая, в которой, Леший это помнил по прошлым визитам, есть выход в соседнюю квартиру, а там — черный ход на улицу. Барыгу звали Михаил.
Миша Зеленоградский, когда-то он считался у диггеров вполне надежным скупом. Поменялось ли здесь что-то за последние годы, Леший наверняка не знал. Но идти больше было не к кому.
— Десять кило голда? Одним куском? — повторил Михаил, сверля дверь кладовой задумчивым взглядом.
— Уже не десять, если быть точным, — сказал Леший.
— Неважно. Очень большой кусок. Этот голд из Гохрана. Частникам такие глыбы не продают. И ты утверждаешь, что он не паленый?
— Да.
— Так не бывает.
Лешему не нравилась эта его новая манера смотреть мимо собеседника. Он уставился в переносицу Михаилу и сверлил ее до тех пор, пока тот не встретился с ним взглядом. И взгляд этот тоже не понравился.
— Короче. Берешь или нет? — сказал Леший.
— Мне нужен образец, — проговорил Михаил и моргнул. — Лучше весь кусок…
— Ага. Таскаю его в авоське по городу, конечно. Вот, держи.
Леший протянул спичечный коробок с небольшим, в ноготь, отпилом. Михаил взял его, и лицо его сразу заострилось, на носу обозначился хрящик. Он любил золото так же, как Леший свой «минус». Точнее, не сам «минус», а говно, которого там, как известно, много. Потому что главное не в нем — в золоте или говне, — главное в окружающем его пространстве. Михаил любил пространство, где покупают и продают ценные необычные вещи. Он был неплохим скупом, даже по-своему честным. Именно поэтому Леший и Хорь в прошлом пользовались его услугами, никаких косяков не было ни разу. Но это все в прошлом…
— Мне надо провести анализ, — сказал Михаил.
Леший кивнул.
— Дело хозяйское.
— Пять минут. Даже меньше. Подождешь здесь, о'кей?
Раньше ему было достаточно посмотреть на вещицу, потереть ее пальцем или ногтем, вот и весь анализ.
— Не проблема, — сказал Леший. — Я подожду. Мне здесь даже нравится.
Он подошел к решетке, подергал ее рукой.
— Кстати, как там Кривицкий? — спросил он. — Ничего о нем не слыхать?
— Кривицкий? — Михаил насторожился.
— Ну да. Боря Кривицкий. Такой же барыга, как и ты. Я с ним по давности работал иногда тоже…
— Я ничего не знаю о Кривицком. — Взгляд Михаила опять заблудился в районе кладовой. — А разве что-то не так?
— Да все так, — сказал Леший.
— Нет, постой. Ты меня в чем-то подозреваешь?
— Нет. Иди, делай свой анализ. Я тут, за решеточкой, отдохну.
Михаил не сдвинулся с места.
— У меня не было никаких дел с Кривицким! — упрямо повторил он. — Чего ты Кривицкого сюда приплел?
Леший вздохнул.
— А по мне, Миша, так лишняя хитрожопость только во вред. Это лично мое мнение. Я вот Кривицкому как-то товар сдать хотел, а он «братков» на меня навел. С тех пор про Кривицкого никто не слышал, у кого ни спрошу. Вот так-то.
Михаил мрачно выслушал его.
— Я своими делами занимаюсь, в чужие не лезу, — проговорил он.
— Это хорошо, Миша.
Леший проследил за его взглядом, подошел к двери кладовой, приложил к ней ухо, послушал. Грохнул в нее кулаком.
— Хватит там дышать, слышь?! — крикнул он. — Золота с собой нет, зато РГД-5 есть, если тебе интересно!
Михаил метнулся к решетке. Леший успел сбить его с ног, схватил за шиворот, ударил головой о стальные прутья, отбросил обмякшее тело. В это время дверь кладовой с грохотом отлетела, оттуда шагнул человек с пистолетом в руке. Он уставился на корчащегося на полу Михаила, потом поднял вытаращенные глаза на Лешего.
— Брось, — сказал Леший.
В правой руке он сжимал гранату, усики были сведены. Одно движение — и кольцо вылетит, освобождая предохранительную скобу. Человек наклонился и осторожно положил пистолет на пол. Из-за портьеры послышались шаги, кто-то хрипло выкрикнул:
— Миха, ты? Чего так долго?
— Открой дверь! — тихо приказал Леший.
Человек из кладовой, не сводя с него испуганных глаз, подошел к двери, привычно защелкал запорами, перещелкнул какой-то рычаг, нажал какой-то тумблер. На вид ему было не больше двадцати пяти, редкая бороденка, морда кошачья. «Хрен их поймет сейчас, — подумал Леший. — Бандиты какие-то пошли левые, и на бандитов-то не похожи…» Он нагнулся, выхватил из руки скупщика коробок с отпилом. Тот приоткрыл мутные глаза.