Шпионы и все остальные
Шрифт:
Брут покрутил головой, задумчиво почесал лапой за ухом. Он не любил ходить на поводке. Впрочем, выбора не оставалось. Пес легкой рысцой побежал по дорожке, стараясь не обгонять своего старого хозяина.
Независимый политик Бруно
Трепетов еще раз посмотрел на часы.
— Я думаю, он уже не придет.
Сулимов чуть замедлил шаг, но ничего не сказал. Даже голову не повернул.
— Надо было отправить к нему кого-нибудь на машине, что ли, — сказал Трепетов. Подумал и добавил: —
Они шли вдоль подсвеченной дорожки через яблоневый сад в Жаворонках. До этого они успели неспешно поужинать и весьма неспешно выпить по рюмке коньяку в кабинете у Трепетова. Но Бруно так и не появился. Несколько раз Семен Романович звонил ему, Бруно был недоступен. Хотя накануне клятвенно обещал не опаздывать.
— Как это он назвал себя вчера? — спросил Трепетов. — Человек-часы? Человек-час? Или как-то по-другому выразился? Человек-точность, может?
— Человек-пунктуальность, — буркнул Сулимов.
— Точно. Человек-пунктуальность! Слушай, Кир, а ведь раньше он таких слов не знал даже.
— Это верно, — кивнул Кирилл. — Мои ребята обратили на это внимание. Его выступления подвергли лингвистическому исследованию и обнаружили, что словарный запас расширился, сложность построения предложений возросла, количество слов-паразитов и простонародных выражений снизилось. Жаргонизмов он тоже употребляет меньше…
Сулимов остановился и пристально посмотрел на хозяина усадьбы.
— И что это значит? — спросил тот.
— Он стал предметно говорить, оперировать фактами. Змейского вон как раздраконил на «Эхе Москвы»! И выкопал же откуда-то про «лексусы» эти, про квартиры, про дочек его. А ведь всего этого ему в выступлениях не писали.
— И что это значит? — повторил Трепетов.
— Бруно сильно изменился. Раньше он просто ахинею нес, а теперь вроде как самостоятельную игру разыгрывает.
— Ну-у, это вряд ли. Бруно — импульсивный малый, только и всего, — сказал Трепетов. — В морду может дать. Но самостоятельную игру… Это уж слишком!
— Ну, может, ему кто-то помогает…
— Кто?! И чем тут помогать? Ведь Змейский, согласись, и в самом деле дрянь порядочная, и все об этом знают!
— Во-первых, Змейский — депутат Государственной думы, — с раздражением ответил Сулимов. — Во-вторых, он — патриот! Какой-никакой, но у него позиция есть — ясная, твердая, патриотическая! Ориентиры есть! С ним работать можно! Мы знаем, чего от него ждать, он послушен и предсказуем! Он управляем! А чего можно ждать от твоего Бруно?!
— Погоди, Кир, не заводись. Давай начистоту: Змейский сам виноват. Знаю я его ориентиры. И ты знаешь. Орет про патриотизм, про патриотическое воспитание, про поддержку отечественного производителя… А сам кучу денег огреб, работая на этого вампира, на Мердока, которому даже я, человек небрезгливый, руки не подам. Катается себе на дорогих иномарках, дочек в Гарвард отправил учиться. Ну и хорошо, и молчал бы в тряпочку. Вот как я, например. Так нет — орет, строит из себя невесть что. Совесть все-таки надо иметь!
— Вот видишь,
— Ты думаешь, это я его научил? — ужаснулся Трепетов. — Я что, идиот? У меня одних только яхт четыре штуки… И моя старшая, заметь, учится в одном колледже с дочками Змейского! Хотя при всем при этом, заметь, я не учу народ, как правильно любить свою Родину!
Сулимов сжал губы и пошагал дальше. Трепетов двинулся следом. Садовая дорожка впереди делала крутой поворот и вела обратно, к загадочно светящемуся в темноте стеклянному кубу трепетовской усадьбы. Видно было, как в столовой горничная убирает со стола, а в комнате через стенку Маша в одних трусах ходит взад-вперед, разговаривая с кем-то по телефону.
— Дело не только в этом, — рассматривая Машу, сказал Сулимов. — Просто создается впечатление, что этот карлик не так прост, как мы думали вначале. И что это подстава, для того, чтобы взорвать проект «Династия» изнутри!
— Побойся бога, Кирилл! — Трепетов схватил его за руку. Сейчас он действительно испугался. — Если ты напоешь эту фигню своему шефу, то мне конец! Но ведь не я тебе его рекомендовал! Ты сам приехал ко мне и потребовал, чтобы он принял участие.
— Вот это единственное, что тебя оправдывает.
— Хорошо, что ты это понимаешь, хорошо, что хоть что-то меня оправдывает, — скороговоркой зачастил Семен Романович. — Я тут вообще ни при чем! Бруно изменился, Кирилл, действительно изменился! Охрана докладывает, что он стал читать книги, освоил компьютер, у него появились другие манеры… Но я-то при чем? Давай вообще этот гребаный проект закроем! Кстати, где он сейчас живет? Если мои апартаменты ему не подошли…
— Комната дога? Для ключевой фигуры особо важного правительственного проекта это действительно неподходящее жилье!
— Но раньше оно его вполне устраивало… Может, еще по рюмочке? Что-то холодно стало.
Сулимов отрицательно покачал головой.
— Вот что, Семен. Дело очень серьезное. Когда закрывать проект — не тебе решать. И удастся ли это сделать? Никто не знает. Джинн выпущен из бутылки, за ним идут уже двести тысяч человек! Но боже тебя упаси что-либо предпринимать! Надеюсь, про его место жительства ты спросил без определенной цели…
— Да ты что, Кирилл! Ты думаешь, я хотел его… Да у меня и в мыслях этого не было!
Они подошли к главному входу, остановились у крыльца. Там уже стоял удлиненный черный БМВ Сулимова; шофер вышел им навстречу и открыл пассажирскую дверцу.
— Может, зайдешь?
— Поеду, — буркнул Сулимов. — Много дел.
Дверца едва слышно хлопнула. Машина развернулась, выехала на подъездную дорожку. Ворота бесшумно разъехались в стороны. БМВ резко газанул и с ревом умчался прочь. Трепетов долго стоял и смотрел вслед, даже когда габаритные огни растворились в темноте.
— Возможно, это начало конца, — сказал Трепетов, обращаясь неизвестно к кому. — Проклятый карлик!