Шпионы и все остальные
Шрифт:
— Да у меня все из головы вылетело! — с досадой махнул рукой Бруно. — Чего я, виноват, что ли!
Охранник распахнул перед ним двери, он вошел внутрь и быстро проследовал через холл. Следом ввалилась пресса. Кудрявая журналистка на ходу вела репортаж:
— …идет уверенно, стремительно, чем-то напоминая фигуру Ульянова-Ленина из старых советских фильмов. О, да! Он производит впечатление человека сильного и харизматичного… Рост Бруно Аллегро меньше полутора метров, но в Москве о нем ходят легенды! Это тот самый Бруно Аллегро, человек-ядро, посмотрите! Кстати, обратите внимание, никто из моих коллег-журналисток
В лифте, где они остались вчетвером с охранниками, Липов продолжал распекать Бруно за вольное обращение с текстом.
— Ну а выйдешь на трибуну — и что? Опять ударишься вспоминать про череповецкую «десятку»? Бруно, запомни: никаких осечек! Наша партия очень молода, но и у нее есть недоброжелатели! Любое неосторожное слово — сразу выцепят, подвесят и высушат! Следи за собой, пожалуйста!
— Так я и слежу, чего ж я еще делаю, по-твоему! — огрызнулся Бруно. «Кремлевские таблетки» действовали, но не так быстро, как хотелось. Он сцепил зубы, засунул руки в карманы и развернулся к Липову спиной. Перед Бруно оказалось огромное, от пола до потолка, зеркало, в котором отражалось его хмурое, напряженное лицо. — Б…дь! — сказал он и повернулся обратно.
— Останови лифт, — сказал Липов охраннику.
Тот нажал кнопку «Стоп», лифт мягко затормозил.
— В чем дело, Бруно? — спросил Липов.
— Дайте мне коксу! — внезапно взмолился Бруно. — Я волнуюсь, б…дь! Чего непонятно?.. Волнуюсь, да!!! Поэтому все забываю! А с коксом я хоть в рифму, хоть как говорить могу! На один нюх хотя бы дайте! Есть у кого-нибудь кокс, а?
Он вертел головой, переводя взгляд с Липова на охранников. Те молча уставились на него. Откуда-то с этажа доносилась музыка и невнятная речь.
— Никакого кокса ты не получишь. Запомни раз и навсегда, — медленно и зловеще проговорил Липов. — Я тебе только что говорил…
— Тогда идите все в жопу! Я выхожу из игры! — проорал Бруно и бросился к кнопкам лифта, которые заслонял собой один из охранников.
Сдвинуть охранника у него не получилось; он попытался ударить его ногой, но сам каким-то образом оказался на полу. Кто-то грубо схватил его за шиворот и поставил на место.
— А вот это совсем не годится! — говорил Липов, отряхивая пиджак. — С волнением надо справляться!.. Семен Романович говорил, что ты артист, в цирке работал! Должен уметь, тебе не впервой перед публикой выступать…
— Так то под куполом и все такое! А это совсем другое! Здесь говорить надо! — пробормотал Бруно. — Я так не умею!
— Во всяком случае, отступать поздно.
— Ладно, черт с вами…
Повозившись в кармане, он извлек из коробочки еще одну таблетку «Феномина» и незаметно сунул в рот. Авось хуже не будет!
И действительно, он почувствовал прилив уверенности, в голове непривычным хороводом завертелись мысли.
— Всё! Нормально! Теперь поехали! — прокричал он. — Жми кнопку, командир, быстренько! Я — Бруно Аллегро, человек-громкоговоритель! Сейчас такую речь двину — закачаетесь!
В зале сидели одни карлики. Нет, не четыреста, гораздо меньше —
Бруно окинул зал внимательным взглядом, отыскивая знакомые лица. Вот маленькие блондинка и брюнетка — Инга с Эльзой. Вот помощник иллюзиониста Кочегар, с которым он как-то подрался в цирке. Вот еще несколько цирковых. Вот бабулька, которая стояла с плакатом «Дайте мне крылья!», другие активисты с улицы. Перед рядами кресел стояла кафедра и длинный стол, накрытый синим сукном. За столом он увидел Пушистика и двух незнакомых типов с окладистыми бородами — чисто гномы из сказки.
Бруно помялся на месте, не зная, что ему делать дальше.
— Садись в президиум, — тихо подсказал Липов.
— Не садись, а присаживайся! — так же тихо огрызнулся Бруно. — Сесть всегда успею!
Он прошел к столу и уселся на свободный стул между Пушистиком и одним из гномов.
— Чего здесь делаешь, Пуш? — буркнул он.
— Заседаю, — сказал Пушистик.
— А чего заседаешь?
— Так, а что делать — приказано. Всех маленьких людей в Москве на уши подняли, сказали: есть партия, надо вступать. Кто не хочет, на того ментов спустят. А ты ж знаешь, как оно у нас — кто в эскорте, кто дурью торгует, кто через форточки квартиры бомбит…
— Так ты давно не при делах, тебе чего бояться-то!
— Я из солидарности! — с гордостью произнес Пушистик. — К тому же мой хозяин подсуетился, чтобы меня в Высший совет избрали.
— Это где Высший совет? — не понял Бруно.
— Здесь. Высший совет ПМЛ. Вот за этим столом. — Пушистик перешел на шепот. — Там, слева от тебя — смотри…
Бруно повернул голову.
— Вот эти два бородатых хрена?
— Тш-ш. Да, это Муромов и Оболенский, председатель Высшего совета и его первый заместитель…
Лицо Бруно мгновенно налилось краской.
— Не понял. Председатель?! А я кто теперь? Я уже не председатель?! Что, пока меня тут не было, все переиграли, выходит?
— Ничего не переиграли, успокойся! Муромов — председатель совета, ты — председатель партии!
— А кто главнее?
— Ты, конечно!
Бруно перевел дух.
— Охренеть можно. Ладно. Там по ходу разберемся. Мне еще речь толкнуть надо, а потом… Хрен знает, что будет потом.
В зале появился Сулимов, следом вошли журналисты с телекамерами. Бородатый гном, сидевший рядом с Бруно (Муромов, кажется), попросил всех присутствующих сгруппироваться в первых рядах, чтобы на телекартинке не было впечатления пустого зала.
Сулимов произнес приветственную речь от лица Правительства Российской Федерации, поздравил собравшихся с регистрацией партии и пожелал всяческих успехов. Сверкали блицы. По залу расхаживал, выбирая ракурс, толстый телеоператор с камерой, казавшийся здесь неестественно огромным, настоящим великаном. Бруно в это время зубрил по бумажке текст своего выступления.
Затем в какой-то момент наступила пауза, загремели аплодисменты, и Бруно почувствовал, как его толкает в бок Пушистик.
— Иди, тебя объявили!