Шпионы, простофили и дипломаты
Шрифт:
Клаузен, как казначей, раз в год представлял Зорге отчет о доходах и расходах, который потом микрофильмировали и отправляли в Россию. За время своей службы в качестве казначея с 1936 по октябрь 1941 года Клаузен получил через курьеров 24 500 долларов и 18 300 йен, плюс около 10 000 долларов банковских переводов. То есть всего около сорока тысяч долларов. Конечно, информация, которую отправил в Центр Зорге после 22 июня 1941 года для Советского Союза, стоила дороже миллионов долларов, поскольку оказала громадное воздействие на передислокацию и развертывание советских войск, позволив остановить немцев в самой критической фазе войны. Такая информация поистине бесценна.
Доклад, подготовленный разведкой США, отнюдь не преувеличил значения деятельности группы Зорге для Советского Союза и его союзников.
Еще раз, в 1937 году, Зорге информировал Советский Союз о том, что китайский инцидент скорее всего не просто операция по прочесыванию района. Тщательно документированная и обоснованная оценка этого события, подготовленная Одзаки, показала, что Япония, похоже, надолго застрянет в Северном Китае и что борьба будет долгой, дорогостоящей и нерешительной – и что оппозиция Чан Кайши в Китае по прошествии времени скорее укрепится, нежели ослабнет. Занимая выгодную позицию советника кабинета, Одзаки мог снабжать 4-е Управление подробными отчетами о планах высшего японского руководства и, что еще более важно, посвящать Россию в тонкости политического мышления японских лидеров.
Когда в 1939 году Эйген Отт стал германским послом в Токио, Рихард Зорге занял пост пресс-атташе и в качестве такового, а также близкого друга и личного советника регулярно завтракал с Оттом каждое утро и знакомился со всеми депешами, поступавшими из Германии, помогая готовить ответы и получая таким образом полную сводку того, о чем информировал германского посла японский Форин Офис. Связь Зорге с Оттом, а Одзаки – с принцем Коноэ, позволила двум агентам работать «на обеих сторонах улицы» одновременно, дважды проверяя и перепроверяя информацию и предоставляя Москве ее точный синтез. В это самое лето на маньчжуро-монгольской границе произошло военное столкновение между частями Красной армии и японской квантунской армией – так называемый Номонганский (Nomonhan) инцидент, грозивший вылиться в долгожданный второй акт русско-японской войны 1905 года. Однако Красная армия была не готова к большой войне. Ее генеральный штаб и высшие эшелоны офицерского корпуса были истреблены в ходе чистки, начавшейся с ликвидации маршала Тухачевского, одного из самых блестящих умов своего поколения. Да и «польский коридор» был начинен взрывчаткой, грозившей рвануть в любой момент. И внутренних трудностей у советского режима не убавилось. Хотя и не прибавилось.
Но если Кремль и пребывал в тревоге, то Зорге мог многое сделать, чтобы уменьшить ее. Он не только снабжал Москву жизненно важной информацией – о расположении войск, о количестве предполагаемых подкреплений из Маньчжурии и самой Японии, – но и однозначно дал понять Москве, что эта операция была лишь пробным шаром и что японское правительство было полно решимости ограничить ее местным уровнем. Японская армия также не имела намерений провоцировать полномасштабную войну. Япония была слишком занята, пытаясь добить «драконий хвост» в Китае, хотя и слабый, но все еще способный сковать огромное количество японских войск. И тем не менее Зорге был также вынужден доказывать, что японская армия, всегда предпочитавшая войну против России, по-прежнему занимала господствующее положение в обществе. К счастью, Зорге был в состоянии действовать подобно противовесу, воздействуя через посла Отта или других авторитетных для Москвы людей. Армия давно настаивала на заключении военного союза с Германией и Италией – с момента подписания антикоминтерновского пакта. С германской точки зрения такой альянс был хорош во всех отношениях – и Зорге был не в силах переломить это всеобщее желание. Но он оказался под рукой, когда начались предварительные переговоры о тройственном союзе.
Как стало с тех пор известно разведке Соединенных Штатов, Зорге был «главным архитектором» этого союза. Любой военный альянс – заряженное ружье, и Зорге не мог не видеть, что это ружье направлено в большей степени на Соединенные Штаты, чем на Россию. Задуманный, как показал профессор Гарольд Винакл, для того, чтобы одновременно развязать японо-китайский конфликт и новую войну в Европе, что обеспечило бы ситуацию, когда «Соединенные Штаты приняли бы участие в какой-либо войне, выходящей за пределы, определенные подписантами как «локальный военный конфликт» и участники союза в ответ объявили бы о состоянии войны с Соединенными Штатами. То есть если бы Соединенные Штаты использовали бы свой флот в Тихом океане, чтобы предотвратить оккупацию Нидерландских Индий, они могли бы ожидать, что Япония, Германия и Италия объявят им войну и будут вести ее в Атлантике против Соединенных Штатов. Или, если американская помощь Британии превысила бы некий определенный уровень или угрожала бы стать для Англии решающей, Япония могла бы объявить войну Соединенным Штатам на Тихом океане».
Посол Отт выразил Зорге свою благодарность за роль, которую шпион сыграл в подготовке пакта, пригласив его присутствовать на официальной церемонии подписания в Токио. Однако в последний момент личный представитель Гитлера, д-р Хайнрих Стамер, прибывший из Китая, чтобы благословить договор, выразил неудовольствие этим приглашением. Причем руководили им отнюдь не политические мотивы – он просто не желал, чтобы какой-то там ничтожный газетчик присутствовал на торжестве, которое карьерные дипломаты и высокопоставленные нацисты считали своей исключительной заслугой.
В течение всего 1940 года Зорге, как через курьеров, так с помощью радио, не переставал снабжать Москву текущей информацией о военном производстве Японии, ее воздушных и моторизованных силах. Он информировал 4-е Управление о решимости японской армии реформироваться по германской модели, делая упор на создание высокомеханизированных танковых соединений. Пакт о дружбе, подписанный между Японией и Советским Союзом, не развеял стойкого убеждения Москвы в том, что удар из Маньчжурии по-прежнему не за горами.
20 мая 1941 года Зорге предупредил свое начальство из 4-го Управления о другом, куда более серьезном, чем со стороны Японии, ударе. От посла Отта он узнал, что рейхсвер сконцентрировал от 170 до 190 дивизий вдоль советско-германской границы в разделенной Польше и что германская армия начнет наступление по всему фронту, ставя своей целью быстрое продвижение к Москве. Дата нападения, сообщал Зорге, 20 июня 1941 года. Он ошибся на два дня. Нападение началось утром 22 июня.
Красная армия была раздавлена сокрушительными ударами рейсхвера и пала духом – по-видимому, из-за того, что Советский Союз был не готов к этому нарушению пакта Гитлера – Сталина, ставшего сигналом для развязывания Второй мировой войны.
Предупреждение Зорге пришло вовремя, однако оно лишь подкрепило предупреждения, переданные Соединенными Штатами Сталину о том, что Гитлер готовится уничтожить своего бывшего союзника. И первоначальный разгром русского сопротивления был обусловлен в первую очередь изменениями в советской стратегии. Маршал Тухачевский подготовил тщательно продуманный план действий по созданию глубокоэшелонированной обороны, которая, вероятно, могла бы остановить германские танки. Маршал Сталин, стратег-любитель, ликвидировал линию Тухачевского вместе с самим Тухачевским. Он сконцентрировал свои войска вдоль всей линии фронта, при этом так развернув их, чтобы они оказались наиболее уязвимыми перед лицом германской тактики прорыва и окружения.