Шпионы, простофили и дипломаты
Шрифт:
Хотя в раззолоченном особняке, где размещался тогда Госдепартамент, война пока еще не объявлялась, но с мыслью о ней уже примирились. Что же повлияло на президента и его госсекретаря в этот «нулевой час» истории? Ответ можно найти в Токио, Чунцине и Вашингтоне. А сегодня он может быть найден и в признаниях Зорге, и в многотомных свидетельских показаниях и вещественных доказательствах расследования по Пёрл-Харбору, и в стенографических отчетах слушаний комиссии Маккаррана по Институту тихоокеанских отношений.
С момента нападения нацистской Германии на Советскую Россию в июне 1941 года, усилия коммунистов всего мира были направлены
«Когда в 1941 году призыв к войне с Советским Союзом зазвучал все настойчивее… я не ограничился лишь определенными маневрами Одзаки внутри группы Коноэ, так как не сомневался в необходимости работать и по Германии», – писал Зорге. Одзаки принялся обрабатывать своих друзей, принца Сайондзи и премьер-министра Коноэ. Он предостерегал их, что силу Советского Союза недооценивали, и высказывал предположение, что война с Россией была бы невыгодна для Японии. По словам Зорге, аргументы Одзаки были вкратце следующими:
«Советский Союз ни при каких условиях не намерен воевать с Японией, и даже если бы Япония вдруг вторглась в Сибирь, он стал бы лишь защищаться. И было бы недальновидным и ошибочным для Японии шагом – напасть на Россию, поскольку она не сможет ничего получить в Восточной Сибири или извлечь сколько-нибудь значительную выгоду из этой войны. Соединенные Штаты и Великобритания приветствовали бы открытое выступление Японии против России, чтобы воспользоваться моментом и ударить по самой Японии сразу, как только иссякнут ее нефтяные и железные запасы. Более того, если бы Германии удалось добиться успеха в разгроме Советского Союза, Сибирь могла бы упасть в лапы Японии, и при этом японцам не пришлось бы ударить пальцем о палец. А если Япония стремится к дальнейшей экспансии, не считая Китая, то южные районы Азии куда больше подошли бы для этих целей, поскольку там Япония нашла бы те стратегические ресурсы, столь необходимые ей в военное время, а также напрямую столкнулась бы со своим настоящим врагом (Соединенными Штатами), противостоящим ей в битве за место под солнцем».
Одзаки информировал Зорге о титанических усилиях принца Коноэ в его попытках уладить китайский инцидент и избежать дальнейшей эскалации конфликта. Хотя Одзаки часто встречался с премьером, ясно, однако, что он не мог сколько-нибудь серьезно повлиять на ход мыслей принца Коноэ. Но поскольку дискуссии эти иногда происходили и в присутствии других членов кабинета, то взгляды, выражаемые Одзаки, конечно же, благосклонно воспринимались менее пацифистски настроенными японцами и сказывались таким образом на шагах, которые со всей очевидностью привели к Пёрл-Харбору.
Первые июльские сообщения Зорге о возможности японского нападения на Россию были достаточно пессимистичны. Он радировал в «Висбаден», что посол Отт, ближайший друг Зорге в германском посольстве, информировал его, что Япония нападет на Россию после падения Ленинграда и Москвы и выхода немецких армий к Волге. Но, добавлял Зорге, Тодзио не был заинтересован в нападении на Россию. В последнем своем сообщении за этот месяц Зорге информировал своих русских хозяев, что у японских ВМФ достаточно запасов горючего на два года, а у гражданского населения – на полгода. Это означало, что Япония или будет вынуждена пойти на соглашение с Соединенными Штатами, величайшей нефтедобывающей страной мира, или же решиться на войну с западными державами, чтобы силой добыть то, чего ей недостает. Это была хорошая новость для России – ну, сколько нефти было там, в Сибири?
К концу августа Зорге отправил в «Висбаден» сообщение, что посол Отт информировал его о намерении Японии твердо придерживаться Пакта о нейтралитете с Россией. Новости становились все лучше. В сентябре 4-е Управление получило сообщение, что Япония не нападет на Россию, если только вдруг Красную армию не постигнет полный крах. И хотя Зорге дал знать в свой родной офис в Москве об огромном размахе летней мобилизации – за которой последовали еще более крупные в декабре 1941-го и январе 1942 года – он мог заверить русских, что японская сила в Маньчжурии уменьшилась до тридцати дивизий – т. е. квантунская армия была совершенно не готовой к боевым действиям.
Одзаки тем временем по-прежнему продолжал пристально наблюдать за японо-американскими переговорами – этого было достаточно, чтобы держать Кремль в нервозном состоянии. Хотя Москва, благодаря Зорге, знала, что японский Кабинет принял решение направить главный удар на юг и на Соединенные Штаты в случае провала мирных переговоров, русским было также известно, что дискуссия вполне может закончиться заключением временного или постоянного перемирия. В таком случае Япония получила бы и нефть, и сталь, в которых отчаянно нуждалась, и одновременно набросилась бы на своего старого врага – Россию! Длинные послания от Зорге, когда переговоры продвигались успешно, увеличивали нервную дрожь в Кремле.
«Отто [20] видел предложения Соединенным Штатам… Пункт 4 определяет способ решить китайскую проблему путем временной консервации вопроса о выводе войск, но предполагает, что Япония готова вывести войска из определенных мест в Центральном и Южном Китае. Пункт 5 касается проблемы американских прав на Дальнем Востоке и устанавливает, каким образом они могут быть защищены…»
В начале октября Зорге передал по радио еще одно сообщение в Москву о ходе «американо-японских переговоров».
20
псевдоним Одзаки
«По мнению Коноэ, они завершатся успешно, если Япония снизит свое военное присутствие в Китае и Французском Индокитае и приостановит свой план строительства восьми военно-морских и военно-воздушных баз во Французском Индокитае… Но если переговоры провалятся, то будет война, и потому нет сомнений, что Япония делает все возможное, чтобы прийти к их успешному завершению, даже за счет своего германского союзника».
Это сообщение было послано Зорге в то время, когда посол Отт почти ежедневно информировал его о японских военных и дипломатических планах, и после двойной сверки этой информации с тем, что он узнавал от советника премьера Коноэ – Одзаки, Зорге передавал ее в Москву.