Шпионы тоже лохи
Шрифт:
– Да нет, я рада была ее повидать, она выросла… – лепетала Марта, опять чувствуя какую-то смутную тревогу.
Софья взяла Марфу за руку и они ушли.
– И что это все значит? – спросила Вика. – Девчонка хорошенькая, а мамаша неприятная.
– Тебе тоже показалось?
– Да! И потом, как такая малышка могла увидеть тебя в окно? Мы сидим не у окна, а окна тут высокие? Ты откуда их знаешь?
Марта рассказала Вике о своем знакомстве с Марфой и Софьей.
– Мишка говорил, что если живешь в одном районе, встретиться немудрено. Но они, оказывается, живут на Мичуринском.
– Ну, тут могут жить какие-то
– Да, такое возможно. Но меня почему-то пугает эта Софья, хотя она совершенно ненавязчива и вполне деликатна.
– А папа там есть?
– Понятия не имею!
– Ну и бог с ними. Забудь!
– Постараюсь!
Но какое-то неприятное чувство от этой встречи все-таки осталось.
Что за странная история с этой девочкой и ее мамашей? Почему меня это пугает? Ведь они ничего от меня не хотят, никак не навязываются. Я вполне допускаю, что это у меня просто бзик. Не буду ничего говорить Мише. Зачем? Он в очередной раз посмеется надо мной.
Позавчера мы ездили к Милице. Она неважно выглядит. Надо бы ее показать Пыжику, он такой удивительный доктор… Но она ни в какую, говорит, просто что-то с желудком. Не знаю, но мне тревожно. Зато Тимошка цветет. Он сейчас так распушился. Я его вычесала, такой красавец… Миша прав, ему на даче лучше, а я тоскую по нему. Я приходила домой, он всегда бежал мне навстречу, ласкался, мурчал. А теперь я часто возвращаюсь в пустую квартиру, а Миша приходит поздно. Знаю, что ревновать мужа к работе попросту глупо, но ничего не могу с собой поделать. Мне все же удается держать себя в руках и не подавать виду. Я хорошо играю свою роль умной понимающей жены, а на деле я дура дурой, ревную его, и еще какая-то женщина пишет о нем роман. Кто она такая? Петька частенько по скайпу со мной связывается, спрашивает, все ли у меня хорошо. Я сияю, улыбаюсь как подорванная, мол, счастье безоблачное, а на самом деле облаков ох как много, но пока хоть не тучи и даже, пожалуй, облака пока перистые… А в общем-то все нормально и даже хорошо!
Марте вдруг позвонила Дарья Николаевна, медсестра, которая летом ставила ей капельницы.
– Марточка, я чего звоню… Милица-то Артемьевна слегла, пневмония у нее двухсторонняя, в больницу ни за что не желает, а я не могу с нею круглые сутки быть, внуки у меня…
– Я приеду! – сразу сказала Марта. – Даже не сомневайтесь, сейчас соберусь и приеду и поживу с ней, пока не поправится. Буду скоро. Может, надо купить что-то из лекарств?
– Нет, ничего не надо, хотя, пожалуй, купите клюквы, побольше, ей сейчас полезно.
– Дарья Николаевна, вы меня дождитесь! Я скоро!
– Конечно, Марточка, дождусь!
Марта начала лихорадочно собираться. Покидала в сумку необходимые вещи и вызвала такси. Заехала на рынок, купила клюкву, коробочку малины, которую Милица Артемьевна обожает, еще каких-то вкусностей и, только уже выехав за МКАД, позвонила мужу. Голос на автоответчике произнес: «У меня сейчас лекции, оставьте сообщение, я перезвоню». Марта в раздражении скрипнула зубами. «Миша, заболела Милица Артемьевна, у нее воспаление легких, я пока поживу у нее. Целую. Освободишься, позвони!»
На кухне Дарья Николаевна заваривала чай.
– О, Марта! Вы быстро, молодчина.
– Как она? – шепотом спросила Марта.
– Температура вроде немножко упала. Тридцать восемь и две. А была тридцать девять и пять.
– А доктор был?
– Да, конечно! Пал Палыч наш, чудесный доктор. Антибиотики назначил, помогают. Спит она сейчас. И ведь ни за что врача звать не хотела, упрямая…
– А вы сказали, что я приеду?
– А как же! Она, понятное дело, рассердилась, но нельзя же в самом деле ее одну оставлять.
– Ну ничего, не прогонит же она меня. Дарья Николаевна, вы мне напишите, что и когда нужно делать. Какие лекарства…
– Да уж написала все. Вы, Марточка, если что, звоните. Но, думаю, справитесь. Еда есть, да она вряд ли сегодня что-то захочет. Ну, я пойду, наверное. Температуру мерить не забывайте. А вечерком давление…
Милая женщина ушла. Марта заглянула к Милице Артемьевне. Та спала.
Вот и хорошо, подумала Марта. Бабушка всегда говорила: «Сном все пройдет», а папа смеялся: «Главное, чтобы жизнь сном прошла, лучше всего умереть во сне».
– Даша, – окликнула Милица Артемьевна.
– Милечка, Дарья Николаевна ушла!
– Мартинька! Зачем приехала?
– Как зачем? За вами ухаживать! Как вы себя чувствуете?
– Ну, не по-богатырски, но ничего, главное я себя еще чувствую вообще…
– Можно я ваш лоб пощупаю?
– Разумеется, можно.
– О! Температура еще есть, но уже не очень высокая, давайте-ка градусник поставим.
– Ну давай! Как там Мишка?
– В вихре вальса.
– Ты сердишься на него?
– Нет, просто скучаю по нему. Он занят с утра до ночи. Дайте-ка градусник! О, тридцать семь и семь! Отлично! Хотите, переодену вас, оботру салфетками?
– Не хочу! Дарья меня обтирала, и рубашка у меня свежая. А вот пить я хочу!
– Я вам морс сварила клюквенный, но он еще не остыл.
– А дай мне горяченького морса, я люблю!
– Сейчас! – обрадовалась Марта и кинулась на кухню. – Вот! Пейте, Милечка!
– Вкусно! А знаешь, я рада, что ты приехала, а сперва сердилась на Дарью. Ты вот улыбаешься, а мне лучше. У тебя улыбка какая-то целебная…
– Скажете тоже! – засмеялась Марта.
– Ну, рассказывай, что там у вас происходит?
– Да, собственно, нечего рассказывать. Будни.
– Ты так грустно это сказала…
– Милечка, а вы хорошо знали Мишину жену?
– Надю?
– А разве была еще какая-то?
– Да нет. Я ее мало знала. Видела раза три. А почему ты спрашиваешь?
– Так…
– А Мишка что, тебе о ней ничего не рассказывал?
– Даже словечком не упомянул. А я… я не смею спрашивать… Если бы не вы, я бы и не знала, что он был женат. А какая она была? Красивая?
– Миловидная, скорее. Неброская. Женственная. Шатенка с карими глазами. Они с Мишкой даже были чем-то похожи. Интересно, почему он тебе ничего не сказал…
– А что он вам сказал, когда вернулся?
– Что она погибла, ее сбила машина. И попросил никогда не говорить на эту тему.
– Наверное, очень ее любил…
– Чего не знаю, того не знаю. Мартинька, милая, не мучай себя, ее давно нет на свете. Мишка без памяти тебя любит. Мужчины они всегда такие – работа превыше всего!