Шпоры на кроссовках

Верещагин Олег Николаевич

Мирослав тоже рассматривал Кольку, опираясь на ружье. Потом сказал немного недоверчиво:

– Ты не наш… Ты серб? Нет, не похож… и на грека не похож.

– Я русский, – сказал Колька и наугад добавил: – Я…я убежал. С корабля.

– С каторги!?[16] – глаза Мирослава уважительно округлились. – Ты русс?! Ого! – и он сдвинул шапочку на затылок.

– А где я? – осмелился спросить Колька. Мирослав выпрямился и гордо повел вокруг рукой:

– Это Черногория! Не надо бояться, русский брат. Тебя никто не выдаст турецким псам. Это – земля вольная.

2.

Жареные куропатки и черствый хлеб показались Кольке поразительно вкусными. Мирослав съел меньше гостя, и когда Колька заметил

это и смутился, черногорский мальчишка махнул рукой:

– Э, оставь… Я благодарю тебя за то, что ты разделил со мной пищу, это честь для меня. Мы все ждем руссов. С тех пор, как ваш царь Петро прислал деньги и оружие – ждем. Жаль, что его побили турки[17] мы были готовы ударить навстречу на этих кровожадных собак… Видно, не судьба, ну да еще будет наш час! – и Мирослав погрозил куда-то кулаком.

– А ты что, охотишься в этих местах? – полюбопытствовал Колька, стаскивая пропотевшую рубашку и с наслаждением поводя плечами – на них падала тень от куста, у которого они сидели.

– Охочусь, – подтвердил Мирослав. И криво улыбнулся. вот и сегодня двух зверей завалил. Да ты видел, небось…

– Ты про турок? – тихо спросил Колька. Мирослав кивнул, отвернувшись в сторону. Так же не глядя на Кольку сказал:

– Вот послушай, что я расскажу.

Он немного помолчал и к удивлению Колька нараспев заговорил, по-прежнему глядя в море: 

У старого Марко СтояновичаБыло пять сынов и дочь младшая.Жена стара, внуки малыеНа руках у седого Марко оставлены.Первый сын Марко сгинул в Боснии,А второй в плен был угнан турками,Третий сын Марко срублен в Далмации,Пал четвертый в родной Черногории.Младший сын остался, Мирослав Маркович,Дочь осталась – Мирьяна Марковна.Старый Марко на них не нарадуется!Мирослав да Мирьяна с внуками -Вот и рода его продолжение!Как-то раз Мирослав охотился,Пропадал по горам-лесам, вернулся с добычею.Да вернулся на пожарище остылое.Мать-отец лежали неприбраны.У них головы были отсечены,у них руки были отрублены.А племянники и племянницы малыеКостью все лежали обгорелоюТам, где дом был родной Мирослава Марковича,Где он рос, где ему было счастливо…От сестры Мирослав следа не сыскал.Поднял он тогда голову отцовскую,Он прижал ее к груди, рыдал горестно,Бился с криком о бревна обгорелые."Храбр, могуч был Марко Стоянович,Пока старость волосы не выбелила.Тут как раз и беда нагрянула,а старик и рук поднять не сумел,а спасти его было некому!Ой, зачем ты остался жить, Мирко Маркович?!Почему не умер ты с ближними?!Тебе было бы сейчас легче легкого…"Открывает тут глаза мертвыеГолова отцовская на его руках.Размыкаются уста окровавленные,Слышит Мирослав голос Марко старого:"Мирослав, сын мой младший, ты слез не лей.Знай: сгубил нас бей Исмаил-Паша.Он увел сестру твою красавицу,Он угнал Мирьяну в бесчестие!Заряжай ружье русское, Мирослав Маркович,Заряжай пистоли немецкие,Отточи ты кинжал и саблю польскую.Ты пойди и найди Исмаил-ПашуКак он мне – сруби ему голову,Отомсти за родных погубленных,Вызволи сестру Мирьяну Марковну -Тогда спать мне спокойно в сырой земле…"С той поры я ищу Исмаил-бей-Пашу,Плачу туркам, что ими заслужено…

 Колька слушал, чуть приоткрыв рот. Когда Мирослав умолк, то и рот Колька захлопнул, но лишь за тем, чтобы тут же снова открыть и спросить:

– Ты ищешь свою сестру?

– Я ее нашел, – вздохнул Мирослав. – Она там, внизу, – он махнул рукой, – в деревне на берегу… И Исмаил там. Не сегодня-завтра отплывет его каторга, и как мне быть тогда, где сестру искать – за морями? Вот и я решил: сегодня ночью попробую сестру выручить. И будь, что будет.

– Что-то ты как-то без оптимизма говоришь, – заметил Колька и, видя, что Мирослав не понял, объяснил: – Ну, уныло.

– Чему радоваться, – отмахнулся Мирослав, – Исмаил-то знает, что я тут и чего я хочу. Я ему за эти две недели немало крови испортил, да и отряд его поубавил. Глупо я поступил. Надо было идти по селам в горы и собирать людей – желающие схватиться с турками всегда нашлись бы. Да я турецкой крови пролить побольше спешил. Вот и попался. Пойду за подмогой сейчас – время упущу. Пойду сестру выручать – так Исмаил начеку. И ее не выручу, и сам погибну.

– Так что будешь делать? – сочувственно спросил Колька. Мирослав посмотрел так удивленно, словно Колька поинтересовался, есть ли у него нос:

– Пойду за сестрой, что же еще? Иначе не будет мне покоя ни на том, ни на этом свете… А тебе дорогу укажу – может, и доберешься до земель, где нет турок.

– Доберусь… – задумчиво кивнул Колька. – Вот что, Мирко. Расскажи-ка ты мне поподробнее про этого Исмаила, про его отряд, что он тут делает и в какой такой деревне обосновался…

…Оказывается, бывает очень трудно разобраться в себе самом. Раньше Колька думал, что это простое дело – что тут разбираться, кто же знает человека лучше, чем он сам?! А вот поди ж ты… С чего он предложил свою помощь Мирославу – Колька и сам не знал. Раньше он тоже помогал, да. Но во-первых, и ему помогали, как бы взаимозачет. А во-вторых – все его приключения были связаны с нужными ему вещами, помогая другим, он помогал и себе.

Сейчас ему ничего не светило, кроме потерянного времени и риска. Но чувствовал себя мальчишка НА УДИВЛЕНИЕ хорошо.

Мирослав намеревался ночью ворваться в селение, стреляя и орудуя холодным оружием, пробиться к дому, где Исмаил-Паша держал сестру, освободить ее и бежать в горы. План был героический, что и говорить. С одним-единственным минусом: скорее всего, Мирослава убьют еще раньше, чем он даже нужного дома доберется. Что уж там кого-то освобождать. Кстати, черногорец и сам это понимал, что не уменьшало его решимости поступить именно так.

Но на взгляд Кольки это не годилось. Тем более, раз он решил участвовать в "разборке" сам.

– Значит, говоришь, – уточнял он, сидя на траве со скрещенными ногами и тыча палочкой в изображенный на земле план селения, – что каторга стоит прямо у берега, и пленников держат на ней в цепях?

– Женщин и девушек – в одном из домов на берегу. И без цепей, – пояснил Мирослав, устроившийся рядом. – Что бы товар не портить. В каком доме – не знаю. Турок не меньше сотни, и злы они, караулы хорошие.

– А вот тут их кони? – коснулся Колька палочкой изображения, похожего на букву П, только очень широкую. – Это для коней штука, как ее?

– Коновязь, – уточнил Мирослав. – Она и есть.

Несколько минут, не меньше, Колька размышлял, подперев подбородок кулаками. Потом спросил:

– Как думаешь, если пленных освободить, станут они драться?

– Станут, – без раздумий ответил Мирослав. – Они здешние, Черных гор дети, у них в жилах кровь, а не вода.

– А ключи у кого? От кандалов или от чело там? У твоего Исмаила?