Шрам
Шрифт:
Беллис бросила взгляд на море, на волны, образуемые движущимся городом. Буксируемым городом.
На конце поводьев длиной в четыре мили, ласкаемый сигналами горномолочного двигателя и надежно удерживаемый крючьями, похожими на изогнутые колокольни, ровно плыл аванк, с любопытством поглядывая на то, что было для него чужим морем.
Интерлюдия VII
КАНАЛ ВАСИЛИСКА
«Пылесердце Тетнеги» находилось в море вот уже четыре недели.
Галеон попал в переплет страшных летних штормов. Потом был штиль между
Моряки—какты свистками подают сигналы уставшим обезьянам на реях, и цветастое судно приближается к мирному порту, идет по каналу к Железному заливу.
На следующий день после встречи с Флорином Саком капитан Нурджитт Сенгка объявил новый приказ команде. Они выказали удивление и недовольство, что не стало неожиданностью для капитана. Слабая дисциплина на судах Дрир—Самхера позволяла морякам выражать свои настроения более или менее свободно, и они заявили Сенгке о своем неодобрении, о том, что они вне себя, что они не понимают, что если они покинут свои посты, то анофелесы останутся почти без охраны.
Сенгка был неумолим.
С каждым несчастьем, подстерегавшим их в пути, с каждой задержкой, с каждой затяжкой команда ворчала все громче и громче. Но Сенгка, который решил рискнуть карьерой, поверив полученным от Флорина письменным обещаниям, не отклонился от своего плана. Репутация его у команды была достаточно высока, так что пока ему удавалось сдерживать их гнев, намеками и подмигиваниями вынуждая экипаж к ожиданию.
И вот «Пылесердце Тетнеги» подползает к Большому Вару. Золото, которым обильно отделан галеон с его плавными изгибами, блестит тускло из—за отвратительной весенней погоды, которая выводит кактов из себя. Их южная цветастая эстетика кажется абсурдной рядом с местными красками — темно—коричневой, черной, грязновато—зеленой, рядом с блеклым весенним цветением островов.
Плохая погода потрепала корабль, и вид у него теперь неважный. Команда проявляет нетерпение. Сенгка гладит запечатанный мешочек.
Теперь уже недолго. Уже недалеко до залива и реки, до кирпичных домов и мостов. Вокруг них в воде все больше и больше скал. Канал мельчает. До берега рукой подать.
Капитан Сенгка внимательно разглядывает кробюзонскую печать на маленьком мешочке, который он должен доставить. Он взвешивает его в своих мощных руках: кожа, коробочка, залепленная воском, обещание вознаграждения, которое будет выплачено Нью—Кробюзоном, мелодраматичное предупреждение о войне, сделанное невразумительным, нелепым, совершенно бессмысленным шифром, простенький грошовый жетон на цепочке, вложенный коробочку для драгоценностей. А под бархатной подкладкой коробочки, упрятанный в двойном дне и засыпанный опилками,
Тайный дар и настоящее послание прокуратора Фенека Нью—Кробюзону.
Интерлюдия VIII
В ДРУГОМ МЕСТЕ
Мир постигло некое ошеломляющее вторжение. У воды появился некий новый привкус.
Что это такое?
Никто из охотников не знает.
Что это была за дрожь за внезапный сдвиг разрыв налет вторжение прибытие? И что же это такое прибыло?
Никто из охотников не знает. Они могут только сказать, что море изменилось.
Признаки этого — повсюду. Течения стали неуверенными, они слегка меняют направление, словно на их пути возникло новое препятствие и они не знают, как его избежать. Морская вода повизгивает и приборматывает, отчаянно желая сообщить то, что ей стало известно.
Однако даже появление такого громадного существа является во всемирном масштабе лишь крохотной переменой. Существо почти бесконечно мало. Но охотники чувствительны к изменениям в воде на уровне мельче атомарного, и они знают: что—то случилось.
Новое существо оставляет за собой ни на что не похожий след — это шлейф частиц и фекалий, оставляет особый вкус, и все это не подчиняется законам Бас—Лага. Сила тяжести, хаотическое движение, физическое бытие вокруг пришельца стали иными — не такими, как в остальном мире Охотники чувствуют это, но обнаружить источник не могут.
Но они не оставляют попыток. Потому что сомнений нет — это дело рук плавучего города, и если они смогут найти эту неповоротливую громаду, то смогут найти и свою добычу.
Время летит быстро.
Появляются пузыри воды — пресной и соленой. Их выдыхают братья и сестры за много миль отсюда; эти пузыри поднимаются, сохраняя свою целостность даже в однородной с ними среде, они проскальзывают сквозь проделанные с помощью магии отверстия и вытесняются, без остановки продолжают свое движение вверх, покрывая огромные расстояния от той точки, откуда пустились в путь. Они разрываются около ушей охотников, доставляя им послания из дома. Слухи и истории, которые передаются, как вода. От гроуц'х и магов в Дженгрисе, от шпионов в Железном заливе.
Мы слышим что—то, говорит один из голосов.
Охотники соединяются и, напрягаясь изо всех сил, шлют поток энергии, используя для этого фокусаторы — атавистический орган, доставшийся им от предков. Их вожаки шепчут в ответ, и теперь уже речь охотников через пузыри передается назад, домой.
В море вошло что—то новое, говорят они.
И когда разговор заканчивается, маги, застывшие неподвижно в глубине Вздувшегося океана в трех тысячах миль от своего дома, моргают, трясут головами, и звук, дошедший до них с другого конца света, рассеивается с водой, которая несет его.