СХРОН (дневник выживальщика)
Шрифт:
Я обернулся. Тот самый мужчина с седыми усами, который помогал вешать Джона Сноу. Вид не ахти. Дядька явно пренебрегал тренировками. Шапка набекрень. Тащится, держась одной рукой за грудь, другой – волочит по земле ружье.
– Да, конечно, – сказал я. – Мы на крышу, а ты прикрывай вход в подъезд.
– Блин! – воскликнул Валера. – Заперто! Здесь домофон!
– Давай шмальнем в замок, – предложил я.
– Сталь добрая, может срикошетить, – вмешался старче.
– К чему эти радикальные
Я нажал наугад одну из кнопок. Спустя минуту из динамика домофона послышалось недовольное кряхтенье и сварливый голос:
– Кто там приперся?
– Откройте дверь, пожалуйста…
– Я щас открою! Я щас так открою! Шастают среди ночи тут всякие! В комендатуру буду звонить!
Вот черт! Нарвались на полоумную бабку. Я уже собирался поменять свой план, когда Усатый сказал:
– Женщина, откройте! Мы из ЖЭКа, водопроводчики!
– Ааа… ну так сразу бы и сказали... а то я думала, наркоманы…
Дверь, наконец-то, отворилась.
Валера и Егорыч шмыгнули в подъезд. Я обернулся, заценить обстановку. Большая часть отряда побежала на другую сторону, намереваясь занять позиции среди полуразрушенных промзданий. Усатый подмигнул и показал большой палец. Я кивнул. В эту секунду… вжух! – и его голову разнесло на куски. Черт! Со стороны ТЭЦ заработали пулеметы. В шоке присел, вытирая защитные очки от кровищи. Пацанов, застигнутых врасплох посреди улицы, терзают разрывные пули. Кажется, никто не добежал до спасительных укрытий. Вокруг свистят рикошеты. Неожиданно кто-то схватил меня за ноги и втащил в подъезд. Спасибо, друзья.
– Всех положили фрицы! – вздохнул Егорыч, осторожно выглянув наружу. Вражеская пуля тут же оторвала ему крыло шапки-ушанки.
– Не высовывайся, они нас видят! – простонал Валера.
Дьявольская догадка пронзила мой блистательный ум. Нас же заманили, как ягнят на бойню! Походу, командование и этот сраный Игорь работают на америкосов… вот сучары, блин! Я выхватил револьвер и до боли сжал рукоять. Валера с тревогой уставился на меня. Подавив ярость, убрал оружие. Нужно выбираться отсюда. А с предателями разберемся позже.
– За мной! – Я вихрем понесся вверх по лестнице.
– Мы куда, на крышу? – спросил Валера?
– Нет. Опасно. Снайпер работает. Через хату какую-нибудь и на ту сторону дома!
Тут открылась одна из дверей, и на площадку вывалилась бабка. Хотя, может и не бабка… но рубеж бальзаковского возраста она оставила далеко позади.
– Госспади! Солдатики! А я-то думала, что за водопроводчики в два час ночи…
– Не серчай, красавица, – вклинился Егорыч. – Помоги лучше схорониться нам.
– Ну, входите, коль не шутите… – На бабенцию подействовала грубая лесть деда. – У-у-у, снега натрясли окаянные, сейчас затру…
Я метнулся через квартиру к окнам, едва не наступив на двух котяр. Еще несколько с мявом бросились врассыпную. Ну и вонища, блин! Хотелось смахнуть на пол всю хренотень с подоконника, но из уважения к сединам делать этого, конечно, не стал. Короче, начал аккуратно убирать на пол горшки с фикусами. Натерпелась, наверно, бабка от оккупантов.
– Валерыч, помоги.
– Вы что творите, ироды?! – завопила жертва оккупации. – А ну, разувайтеся! Весь ковер мне истоптали!
– А ты, любезная, не голоси, – елейным голосом произнес Егорыч. – Мы в оконце сейчас сквозанем, и только нас и видали. Даю благородное слово старого солдата. На-ка вот отведай лакомства лесного!
С этими словами дед вытащил из-под тулупа кусок копченого, судя по запаху окорока. Только сейчас я понял, насколько голоден. Чертов старый ловелас!
– А как звать-то тебя, служивый? – вновь оттаяла бабка.
– Егорычем кличут, – приосанился дед, расправляя усы.
– Тихо все! – воскликнул вдруг Валера.
– Че такое?
– Там что-то едет!
Я прислушался. А ведь точно. Мой обостренный выживанием в лесной тиши слух различил гул тяжелой техники. Комнаты квартиры выходят на обе стороны дома. Мы с Валерой бросились к противоположному окну. Аккуратно высунув часть лица из-за шторки, я с горечью поглядел на мертвых бойцов нашего отряда. Даже не успел толком никого узнать, а уже все мертвы. Из ворот ТЭЦ тянется колонна броневиков. За ними, пригибаясь, семенят пендосы, ощетинившись во все стороны автоматическими винтовками.
– Группа зачистки, твою мать… – процедил я сквозь зубы, грязно выругался и убрал свой фейс от окна, пока не запеленговали.
– Ой, нельзя вам сейчас идти, – сказала бабка. – Сами пропадете и на меня беду накличете.
– Мадам дело говорит, – Егорыч по-хозяйски уселся на диван. – Переждем здесь, может, уберутся гестаповцы?
Меня совсем не привлекает перспектива даже минуту находиться в этой засраной конуре. Но… что поделаешь – расклад не в нашу пользу. А мы выживальщики и обязаны выжить.
– Останемся тут, пока все не уляжется, – нехотя произнес я.
Валера печально вздохнул, поправляя очечки.
– Ну, красавица, накрывай поляну! – потирая ладошки, сказал наш ветеран. – Найдется ж у тебя чего пожевать?
– Найтись-то найдется… – старая перечница кокетливо закатила зенки. – Да мало еды-то. Щас пожрете все, а чем я кошек кормить буду?
Егорыч с минуту пристально смотрел на нее, потом сказал, понизив голос:
– Не беспокойся, хозяюшка. Отблагодарим, как надо.