Штабс-капитан Круглов
Шрифт:
Послушайте, господин Шкуркин, я конечно не возражаю против того, что вы получите вызов на дуэль, это было бы даже интересно… Однако, справедливости ради… я вынужден пояснить. Господин ротмистр здесь ни при чем. Скажу больше, он вовсе не в курсе дела. Я только собирался поведать ему о некоторых событиях, вернее о предпринятых мною шагах, но он не стал и слушать. А сейчас я уже никакой ни агент. Обычный железнодорожный техник.
Позвольте откланяться. – Круглов встал и обернулся к двери. – Ротмистр, вы наконец соизволите распорядится о бумагах?
– Сидеть. – Рявкнул Михайлов. – Я уже немного успел изучить вас, господин Круглов. И мне кажется чрезвычайно сомнительным ваша версия. Если вы отыскали некие документы, то обязаны были передать их по команде. Впрочем, если записи были сделаны иероглифами, то вполне возможно вы не разобрали содержание манускрипта, однако… Ни в жизнь не поверю, вы, с вашим нюхом… Вы что, сударь, считаете, что я не в курсе на кого работает фотограф? Правда для того, что бы разоблачить его нам понадобилось куда больше времени… Дело не в нем. Вы правы, мы опоздали… Но! Приказы и присягу мы обязаны выполнять. А ваши пораженческие настроения граничат с изменой…
Эй, господин ротмистр, так вы и вправду не в курсе дел? – Начал понемногу прозревать помощник полицмейстера. – И он не ваш агент? Эх, господин Круглов, господин Круглов. Вам стоило сохранить эту карту. Поверьте, меньшее, на что вы могли рассчитывать, это офицерский чин, и должность в нашем ведомстве… Генерал-губернатор подписал бы такое представление без колебаний. Еще бы сорок пудов… Э-эх, господин вольноопределяющийся. – От огорчения Шкуркин махнул раненой рукой и скривился от боли. – Столько трудов, и все напрасно…
Господин ротмистр… Вам телефонируют. – Зглянул в кабинет объявившийся наконец унтер. – Купец Тифонтай на проводе.
– Как? – Удивился Михайлов, но не стал уточнять, а просто снял переговорную трубку и прижал ее к уху.
– Алло, Михайлов на связи. – Прокричал он.
– Голос его собеседника, усиленный мембраной, невольно оказался слышен и остальным присутствующим.
– Мое почтение, Василий Степанович. – Отозвался китаец на том конце провода. – Все подтвердилось… Мои инженеры вне себя от восторга. Мы бы ни в жизнь не догадались бить шурф на этом участке. Я уже подал прошение, и даже получил нужную резолюцию…
Какое прошение? – Дико уставился на телефонный аппарат ротмистр. – Какие шурфы?
=Да, да конечно… Я помню о вашем напоминании. Ни слова. Передайте вашему сотруднику мои наивеличайшие благодарности. И еще, я готов выполнить мои обязательства, о которых мы вели речь, в полном объеме. Но об этом, наверное, лучше говорить лично. Завтра же я отдам приказание… И самое главное, я со своей стороны, буду все мерно поддерживать вашу идею с созданием единого фронта… перед господами Геком и Янковским…
– До завтра. – Попрощался некоронованный король китайской диаспоры Дальнего Востока.
– Та-ак. – Михайлов повесил трубку телефонного аппарата и провел по лбу платком. – Кто может мне пояснить, о чем говорил мой собеседник? – Он ухватил себя за кончик уса и вперил взгляд в Сергея, безмятежно разглядывающего портрет государя императора.
– А отчего вы так на меня смотрите? – Делано удивился Круглов.
– Вы интересовались у вашей хозяйки господами Геком, и Тифонтаем. Немедленно признавайтесь. – Попытался надавить голосом ротмистр.
– Если честно, меня итак и подмывает ответить вам той же монетой. Отповедью, подобной той, которой вы не столь давно попотчевали меня самого. – Не удержался от шпильки Сергей, но заметив как покраснели щеки ротмистра, перешел к сути.
Поскольку, как вы верно заметили, господин ротмистр, я был вовсе не обязан понимать, что находится у меня в руках, то я и вправду, едва сумел удержаться от того, что бы выкинуть непонятный клочок пергамента, найденный на острове. Однако…, иными словами, я не стану расписывать всю логическую цепочку, расскажу только о результатах. Надеюсь, что господин коллежский асессор имеет допуск к секретной информации?
Понимая, что выставить полицейского за дверь не удастся, Михайлов тяжко вздохнул, – говорите, уже…
– Итак, выяснив, что указанный листок это план острова Аскольд, я резонно рассудил, что никто не станет прятать добытое золото прямо на месте добычи. Оставалось одно посчитать его картой еще не вскрытых залежей золота. Прибыв к господину Тифонтаю с целью сделать ему предложение…. Я выяснил, что нечто подобное уже предпринял сам господин Михайлов. – Круглов вежливо поклонился в сторону стоящего столбом ротмистра. – Узнав, что дело застопорилось из-за такой безделицы как миллион рублей, я предложил господину этот листок в качестве нашего вклада в организацию контрразведывательной сети из тех, довольно многочисленных сотрудников и контрагентов Николая Ивановича на территории Приморья и Манчжурии. Он, как человек, безусловно, сообразительный и умный сумел понять свою выгоду и согласился. Разумеется, мне пришлось вести переговоры от вашего имени, господин ротмистр. Однако, результат, как говорится, налицо.
Сергей оборвал ироничный рассказ, и внезапно отчеканил. – А вот о дальнейшем сотрудничестве, поскольку я только что получил отставку, вы будете договариваться с господами промышленниками сами.
Погоди, погоди… – Шкуркин попытался расстегнуть ставший вдруг узким ворот мундира. – Так вы не выбросили тот листок? И на нем оказался план острова… Так, так, понимаю… Еще бы, Тифонтай умен… Он отлично понимает, что все его затраты будут в конечном итоге компенсированы казной… Но отчего вы так поступили? Не проще было бы…
– Увы, – мягко прервал говорящего Сергей, – я вовсе не уверен, что найденная мной бумага в конечном итоге дошла бы до нужной инстанции. Речь не о вас, господин коллежский асессор, речь о вышестоящих и весьма пронырливых господах…
Послушайте, господин агент, вы обязаны оформить все документально. – Вклинился в беседу ротмистр, протягивая Сергею стопку листов… Подробно…
Я уже говорил, что держу вас за умного человека? – Поинтересовался Круглов.
– Никакого сотрудничества. Мое условие: Вы представляете меня к сдаче экзамена в офицерский чин. Уверяю, я сумею сдать его по первому разряду, без всяких протекций.