Штабс-ротмистр
Шрифт:
Следующие дни прошли при вице-губернаторе, возжелавшем объехать окрестности Ново-Йорка. Надо сказать, совершенно непрезентабельные, загромождённые промышленными предприятиями. Выпускали они, большею частью, немагическую продукцию. И Одарённые там встречались редко. Даже без всякого П. И. П. а техника ординаров пыталась состязаться… Куда ей! Российские заводы, управляемые боярскими фамилиями, изрядно опережали. Техника плюс магия гораздо сильнее магии без техники или ординарских поделок.
По возвращении в город вице-губернатора ожидал респектабельный господин, действительный
Князь Горчаков, намеревавшийся закончить быстрее трудный день и отправиться в свои покои на отдых, вынужден был пригласить визитёра к себе. Услышавший про Третье Отделение, Тышкевич тоже проскользнул в кабинет.
Действительный статский советник отличался нездоровой полнотой и, вероятно, дурным характером. Говорил глухо, веско, не терпящим возражений тоном. Носил очки, пренебрегая плетением, восстанавливающим зрение.
— Милостивый государь! Вопрос касается богомерзкого политехнического института. Мне требуется всемерное содействие губернской канцелярии.
— Окажем, ваше превосходительство. Мы своё дознание провели. Вот, штабс-ротмистр Тышкевич и корнет Искров. Доложат обо всех подробностях.
— Могу ли я просить передать их на время в моё полное распоряжение?
Горчаков не возражал. Возможно, он сам желал продолжения дела о хитрых шотландцах, но был рад передать ответственность другому чиновнику того же четвёртого класса.
— Тогда не смею более задерживать, — поклонился князь.
Они отправились на нижние этажи, в расположение офицеров Девятого Отделения, отдыхавших в свободное от дежурства у вице-губернатора время.
Когда спустились на этаж и свернули в коридор, Тышкевич подал знак Искрову, а сам бросился на тайного советника, одной рукой крепко охватив за корпус, другой приставив кинжал к горлу. Корнет вытащил револьвер.
— На ощупь ты гораздо худее, твоё превосходительство, — прошипел граф. — Даю три секунды, чтоб убедил меня не перерезать тебе глотку.
Когда холодная сталь прижата к горлу, надрезая кожу, поздно ставить какие-то защиты. Как и воздействовать на обладателя ножа: любое его судорожное движение располосует шею так, что не всякий амулет залечит дырку.
Искров, не дожидаясь команды, выпотрошил весь запас амулетов и Сосудов с Энергией из «действительного статского советника», удививших количеством.
— Я всё расскажу, господа, — пообещал задержанный, признав бесполезность сопротивления. — Уверяю, действую сугубо в интересах Государя и Российской империи. Но как вы узнали меня под мороком?
— Мы же — «девяточники», — пояснил Искров. — Около губернатора или вице-губернатора непременно должен быть Одарённый, чувствующий магию. Вы — тоже Одарённый, ваш морок собственный, не из амулета. И, отдам должное, убедительный. Я вас по-прежнему вижу как столичного чинушу. Но пара ниточек плетения, что вы не удосужились спрятать, выдаёт.
Виктор Сергеевич не был настроен на разговоры в коридоре. Сперва нацепил на запястья притворщика наручники, сковывающие движения и блокирующие магию, причём — любую.
Маскировка развеялась. Перед охранниками стоял невысокий беловолосый мужчина лет сорока с абсолютно незапоминающимся лицом. Идеальный топтун-наружник для охранки. Одет он был в немного пыльный дорожный костюм, ничуть не дорогой, каким казался минуту назад. К ногам уронил саквояж из потрескавшейся рыжей кожи.
Офицеры бесцеремонно затолкали его столовку для чинов губернской управы, по вечернему часу пустующей. Тышкевич достал амулет с плетением правды. Особо миндальничать с задержанным он не собирался.
Тот, посаженный на стул, смотрел на обоих настороженно, но без страха. Скованными руками достал платок и прижал к кровавой ссадине на шее от ножа.
— Проша, задавай вопросы. А я буду смотреть, не брешет ли. Ежели что, малость подстегну… господина, — граф перевернул свой стул спинкой вперёд и уселся верхом, не спуская глаз с мужичка.
— Ты — не из Третьего Отделения, — начал Искров. — Откуда?
— Прошу, не нужно этого вопроса. Я из Торжка. Из какого установления, вам лучше не знать.
Граф обнаружил, что браслеты смазывают действие и его плетений, а не только мешают ворожить задержанному. Поэтому хлестнул наотмашь силой амулета, полученного от Третьего Отделения.
Человек охнул. Лицо мигом покрылось испариной.
— Так чего нам знать не стоит? Признавайся, не стесняйся, — нажимал корнет. — Его благородие вас ещё не так приласкают, коли будете врать. Самозванец, присвоивший полномочия действительного статского советника, это не фунт изюму. Лет на пять острога и двадцать каторги тянет. Ну? Или ещё раз? Господин штабс-ротмистр!
— Не надо! Из Тверской митрополии Русской Православной Церкви, — взвыл мужчинка и поднял перед собой скованные руки. — Христом Богом прошу, оставьте ваше диавольское плетение. Бьёте меня прямо по незащищённой душе!
Виктор Сергеевич и в самом деле был намерен врезать вторично. Уж больно сказочно прозвучали слова паразита. Но ничего, свидетельствующего о лжи, он не обнаружил. Или разглядеть просто помешали наручники.
— Имя?
— Брат Фёдор. Монах. В миру — Пётр Пантелеев.
— Прохор, пусть выбрешет свою сказку до конца, — вмешался Тышкевич. — Потом задам несколько вопросов, проверю амулетом. Да, будет больно. Сам виноват, что пытался влезть к нам обманом.
Рассказ, несколько сбивчивый, занял минут двадцать. Потеряв личину степенного господина, монах утратил и солидность в разговоре. Очевидны были его лицедейские таланты, морок служил просто гримом. Служитель Господа изрядно вживался в роль. Когда шагал по губернаторской резиденции в ипостаси действительного статского советника, походка у него была соответствующая — переваливающаяся. А также отдышка и кашель не слишком здорового телом толстяка.