Штамп Гименея
Шрифт:
– Заткнись и проваливай, – огрызнулась я, хотя в чем-то Бабкин был прав.
Через пару лет тесного знакомства Андрей стал реже говорить, как мало у него общего с его супругой. Он всячески увиливал от разговоров, старался не допускать открытых столкновений и стабильно проводил все праздники и выходные в семье.
– Ты просто выбрасываешь на помойку лучшие годы! – добил меня «добрый» Петя.
– Что ты понимаешь, – зло отмахнулась я от него.
Однако перспектива вскоре выйти на большую дорогу жизни так потрясла меня, что я впервые решила задуматься, а что же действительно мешает моему прекрасному принцу уйти от жены к самой любимой
Очнувшись после шумных и алкоголенасыщенных выпускных, я позвонила Андрею на мобильный. Тот был рад меня слышать, как и всегда. Он не разрешал звонить ему на домашний телефон по вечерам и приучил меня, как хороший дрессировщик, звонить только на мобильный. Зачем нам всем пустые скандалы? Я, как хорошая девочка, эти инструкции не нарушала и набирала только многозначный мобильный номер. Ответы, которые я слышала с той стороны проводов (хотя нет, у мобильных же не провода, а какие-то невидимые волны), сильно разнились. Их смысловая нагрузка зависела от внешних обстоятельств:
– Хорошо, что ты позвонила. Я как раз думал о тебе. Давай съездим куда-нибудь в пятницу вечером, – это если я ловила его в машине или на улице.
– Вы не туда попали, – это если рядом с ним сидела она (жена).
– Я сейчас немного занят и у меня под рукой нет нужных документов. Я сам вам перезвоню, когда освобожусь, – это если он планировал связаться со мной по пути в булочную или в «Рамстор». Около его дома очень удачно не было ни одного нормального супермаркета, поэтому он мог улепетывать из дома и ходить по «Рамсторам» часами. Эти его походы по магазинам и были основным временем наших разговоров.
Вот именно в такой момент я его и подловила.
– Зайчик! – это я его так называла. А что? Ведь несколько лет любой, даже самый невероятный Антонио Бандерас одомашнивается до Зайчика. – Зайчик, ты можешь говорить?
– Могу, – промурлыкал Андрей в трубку. Я подумала, что так мурлычет скорее не Зайчик, а Котик. Надо будет его переименовать. После свадьбы.
– Мне надо с тобой поговорить, – твердо сообщила я.
– О чем? – тем же тоном спросил Андрей. Наивный. Он не знал, что, пока он там бродит по городу товаров, рассматривая ценники, я уже готовлю ему ультиматум.
– О нас! – Выдала я, и он замолчал.
– А что с нами такое?
– Я не понимаю, что за отношения нас связывают. Я тут подсчитала. Мы вместе довольно продолжительное время. Я даже успела окончить институт. Почему мы до сих пор еще не поженились?
– Какая муха тебя укусила? – спокойно переспросил Андрей.
Вопросы о наших брачных узах так или иначе уже поднимались, а поскольку я всегда сдавала назад в последний момент, Андрей уже не боялся этих тем.
– Муха по имени здравый смысл, – парировала я. На этот раз я решила идти до конца. Честно. Очень честно.
– А-а, и чего ты предлагаешь? Прямо сейчас в ЗАГС? Ты же знаешь, в данный момент я занят очень важным контрактом, я даже физически не успею этим заняться.
– Ты ждешь, когда вашим разводом займется сама жена? Или, может быть, мне этим вопросом озаботиться? – разозлилась я. Доколе, в конце концов? Да, я признаю, что где-то в глубине души мне с ним так хорошо, что просто не хочется рассуждать о чем-то низменном, приземленном. О браке и бывшей жене. Но ведь надо!
– Я
– Нет. Она не стерпит всей кучи моих артефактов. Что? Ты купишь для нас квартиру? – Я моментально покрылась искорками улыбки. Вот так всегда, он найдет способ отложить неприятные действия, чтобы и волки целы, и овцы.
– Ты где хочешь жить? У себя в Строгино или поближе к центру? – как ни в чем не бывало спросил Андрей.
– В центре, конечно, – возмутилась я, потому что удаленность от метро давно меня достала. Гораздо проще вынести плохую экологию центра Москвы. Когда тебе еще нет двадцати пяти, ты думаешь, что будешь жить вечно. А если впереди вечность, то какое значение могут иметь выхлопные газы?
– Тогда там и смотри.
– А как быстро ты закончишь контракт? – радостно уточнила я.
– Думаю, три-четыре месяца! – ответил Андрей. Я ликовала. Это уже что-то. В первый раз он назвал точные сроки и не сможет так просто потом от всего отказаться. Ведь нет? Или сможет? Придется признаться себе честно, что планов о совместной покупке квартиры у нас не было ни разу, так что есть смысл подождать. Я решила держать ухо востро и действительно осматривала квартиры, получая массу разнонаправленных эмоций и впечатлений. Оказывается, не так-то это просто, выбрать квартиру своей мечты. У меня этот процесс отнимал почти все свободное время. И даже несвободное. Андрей вел себя идеально. Интересовался процессом, уделял мне много внимания.
– Понравилась? Ну что ж, давай на такую примерно и рассчитывать. Сколько она стоит? Ну, ничего. Думаю, потянем.
– Ты – лапочка! – радовалась я его сговорчивости, а он в ответ на это вытворял такие чудеса в постели, что мне оставалось только удивляться его изобретательности. Наши свидания участились так, словно бы это был второй медовый месяц.
– Как твой контракт? – спросила я Андрея после того, как миновало три месяца. Я, может быть, и не вспомнила о сроках наших переговоров, но мне очень хотелось квартиру, замуж и личного счастья на всю жизнь. И потом, зная свою рассеянность и патентованную бестолковость, я поставила себе в мобильник напоминалку. Там у меня на дате 20 октября было записано «пора жениться!». Техника на службе человека мелодично и пунктуально пропикала в обозначенное время, а у Андрея из-за этого снова начались со мной проблемы.
– Контракт? Пока все непонятно, – вяло отмахнулся он.
Я удивилась. Вроде бы все было на мази. И тут я впервые предположила, что видимость, которую Андрей создал, может быть обманчива. Предположение ввергло меня в грусть-тоску.
– Ты что, совсем не понимаешь, что так больше продолжаться не может? – серьезно и от этого грустно спросила я. Терпеть не могу быть серьезной.
– Чего ты хочешь? – устало спросил Андрей.
– Правды, – вдруг вырвалось у меня. Правда – лучшее лекарство, это мне известно с самого детства. Чем таскать на себе груз какого-то вранья, загромождая душу наподобие старого, набитого отвратным гнильем серванта, лучше одним махом вывалить все наружу, да и снести на помойку то, что нет никакого шанса отреставрировать. Иногда ведь бывает и так, и мне, как историку-искусствоведу, это отлично известно. Но правда – самый страшный для мужчины зверь.