Штирлиц, или Вторая молодость

За окном лоснящегося на вечернем солнышке «Мерседеса» проносились кооперативные палатки и разряженные девицы, мечтающие подсесть в какую-нибудь красивую машину.

Спикер Верховного Совета оторвал взгляд от окна и, втянув носом полосу кокаина, пронзительно высморкался в белоснежный платок.

Товарищ спикер (в те времена спикеры были еще товарищами) имел довольно-таки интеллигентное выражение лица и неполноценное чувство юмора: на заседаниях он отпускал такие остроты, от которых одна половина

депутатов покатывалась со смеху, а вторая половина морщилась от нанесенной обиды. Поскольку половины время от времени менялись, спикера в Верховном Совете не любили.

Спикер почмокал губами и положил платок в карман заграничного костюма.

– А что, товарищ генерал, хорошая стоит погодка! Девушки на улицах прямо-таки цветут!

– Так точно, товарищ спикер, – отрапортовал генерал, глядя, правильно ли шофер крутит баранку. – Погодка стоит, и все остальное тоже стоит, особенно, когда девушки цветут.

Генерал тоже имел чувство юмора и любил пошло пошутить, щедро приправив свою речь матерком. Он считал, что эта привычка очень подходит к его новой должности вице-президента. У генерала были густые пышные пшеничные усы и выправка потомственного военного, что очень нравилось случайным женщинам.

– Ты не в курсе, землю крестьянам дали? – поинтересовался спикер.

– Да не хотят крестьяне землю брать!

– Почему?

– Говорят, дорого.

Спикер помолчал. Общаться с генералом ему было трудно, да и не о чем, а разговор надо было поддерживать, чтобы не обидеть вице-президента, поэтому спикер говорил о том, о сем, что случайно приходило в голову.

– Товарищ вице-президент…

– Мы здесь свои люди, приставку «вице» можно и опустить, – заметил генерал.

– Ну, как вам будет удобнее, – вежливо отозвался спикер. – Президент, а нашли ли наши партийные миллионы?

– Нет еще. Я дал задание своим людям этим заняться, они сказали, что обязательно займутся.

– А что замышляет товарищ Ельцин, временно исполняющий обязанности Президента?

– Как всегда, полон необъяснимых загадок, – неопределенно пожал плечами красивый генерал. – Мало его в реку бросали…

– А что это вчера за шумная толпа собиралась возле «Белого дома»? Может, провокация?

– Да нет, это молодежь собралась брейк потанцевать, а для этого наша площадь очень удобная.

– Надо что-то с ними делать, отвлекают от заседаний. Может, танками их подавить?

– Нельзя. Демократия, мать ее…

– Кстати, вчера анекдот в Верховном Совете рассказали. Идет, значит, Штирлиц по рейхсканцелярии…

– А чем сейчас занимается товарищ Штирлиц? – перебил собеседника генерал. – Он еще жив, как думаешь?

– Говорят, жив.

– Наверно, совсем старик уже, – вздохнул вице-президент. – Как нам его не хватало в Афгане, одному Би-Би-Си известно! Вот ему бы поручить разыскать партийные миллионы…

И генерал задумчиво уставился в окно.

А за окном проносились кооперативные палатки и накрашенные, как на похоронах, посиневшие на осеннем ветру девицы.

Штирлиц подъехал на вещевой рынок в Лужниках на новеньком «Ниссане» в сопровождении автобуса, груженого ОМОНовцами. Айсман выскочил первым и услужливо открыл для Штирлица дверь. Исаев вышел, прикурил свой неизменный «беломор», взял протянутый Айсманом мегафон и приказал ОМОНовцам построиться.

Переругиваясь и передергивая затворы автоматов, молодцы нехотя подчинились. Штирлиц прошелся вдоль строя.

– Шнурков! – позвал он.

– Я! – возник перед Штирлицем бравый капитан ОМОН.

– Почему у тебя люди в таком отвратительном виде? Сапоги не чищены, форма рваная, морды небритые…

– Так ведь государство зарплату не платит уже месяцев пять, – потупился Шнурков. Сам Шнурков был в идеальной форме, потому что подрабатывал в частном агентстве Штирлица на полставки.

– Эй, белобрысый! – воскликнул Штирлиц. – Что у тебя в карманах? Граната?

– Нет. Свое, – ответил рязанский паренек.

– Орел, – похвалил Штирлиц.

– Рад стараться!

– Орлы! – объявил Штирлиц, прохаживаясь перед строем. – Мое частное разведывательное управление получило информацию. Наш осведомитель говорит, что в Лужниках прячутся двенадцать китайских шпионов. За каждого шпиона плачу двадцать долларов.

– Так точно, господин Штирлиц! А откуда вам известно, что именно двенадцать?

– Я своих информаторов не выдаю, – ответил Штирлиц.

Информатор Штирлица был нищим, изображающим из себя безногого и безрукого на Казанском вокзале. Вчера он прислал к нему мальчонку с запиской, в которой сообщал, что видел недавно в Лужниках китайского шпиона, с которым познакомился еще двадцать лет назад в Венгрии, но все равно узнал.

– Почему его называют Штирлицем? – шепотом спросил белобрысый у своего соседа.

– Кликуха такая, – со знанием дела отозвался тот. – Они очень любят фильм «Семнадцать мгновений весны». Раньше у них была мафиозная группировка, потому и клички такие остались – Штирлиц, Айсман…

– Смирно! – гаркнул капитан Шнурков. – Приказ ясен? Выполнять!

ОМОНовцы, расталкивая торговцев пуховиками и «сникерсами», бросились на рынок искать китайских шпионов.

Айсман подошел к Штирлицу.

– По двадцать баксов за шпиона? Не много?

– Справедливо, – ответил бывший разведчик. – Комиссионные десять процентов. Мы-то их в КГБ по двести сдаем.

Штирлиц не любил шпионов. В какую страну ни приедешь, всюду путаются под ногами, смешивают карты, просто мешают работать. Русский разведчик питал к ним профессиональную неприязнь и поэтому подписал с Комитетом Государственной Безопасности договор, по которому его частное агентство вылавливало шпионов, а Комитет платил деньги.

– Пошли, Айсман, мне надо перчатки купить, – бросил Штирлиц.