Шторм в тихой гавани
Шрифт:
– Ты чего звонишь? – спросило начальство заспанным голосом.
– Хотел уточнить: действую, как договорились?
– Конечно! Мог бы не звонить! Я вчера лёг в первом часу ночи!
Данила невежливо присвистнул.
– Чего свистишь? Денег не будет, – рассердился шеф.
– Извините, – вырвалось у Данилы.
– Ты, наверное, бог весть что подумал, – добродушно прогудел пришедший в себя шеф, – а я вчера, между прочим, срок на каторге отбывал.
– На какой такой каторге? – изумился Чижов.
– У тёщи юбилей был!
– Так вы мне вчера звонили…
– Как раз оттуда.
– Шума не было слышно.
– Я попросился в кабинет администратора, а так как с его рестораном мы тоже работали, он сжалился и пустил меня в свой кабинет. И я, весь обслюнявленный и расхристанный, там чуток передохнул.
– Кто же вас обслюнявил? – снова удивился Данила.
– Тёща! Кто же ещё! Напилась вдрызг! Орала на весь зал, что у неё лучший в мире зять, и постоянно порывалась повиснуть на моей шее. Я с ног сбился плясать с ней!
– Сочувствую, – искренне проговорил Данила.
– А я как себе сочувствую, – тяжело вздохнул шеф. – Вот решил отдохнуть.
– Как отдохнуть? А контракты?
– Ты не понял! Я тёщу с женой на месяц отправляю в Эмираты! А сам буду тут спокойно отдыхать на работе.
– Их долгое путешествие влетит вам в копеечку, – не удержался Данила.
– Оно того стоит, – заверил его шеф и, пожелав удачи, отключился.
В кафе, где должна была состояться встреча с клиенткой, Данила пришёл заранее, присел за столик, зарезервированный шефом для этой цели, и стал ждать. У подошедшей к нему официантки он попросил пока только воду без газа и чашку кофе покрепче. Данила по опыту знал, что кофе в этом кафе и днём, и вечером подают весьма приличный.
К назначенному времени клиентка не явилась, но Данилу это не встревожило, он был уверен, что мадам опоздает. Хорошо бы не на час. Клиентка опоздала на пятнадцать минут. Это было вполне приемлемо. Но Данила не сразу сообразил, что облаченная в бирюзовый брючный костюм дама с копной платиновых кудрей и есть их клиентка. Она никак не вписывалась в образ бизнес-леди. Когда красотка, покачивая бёдрами, подошла к его столику и, загадочно улыбаясь, спросила: «Так это вы Данила Чижов?», у парня перехватило дыхание и он смог только кивнуть. Особенно его поразили её огромные фиолетовые глаза, которые не просто блестели, а сияли, как драгоценные каменья под полуденным солнцем.
«Какая красотка», – невольно подумал он.
– Меня зовут Лукреция, – представилась она.
– Борджия, – невольно вырвалось у него.
– Ну, что вы, – рассмеялась она приятным мелодичным смехом, – всего лишь Иванова.
– Иванова? – искренне изумился он.
– А почему это вас так удивляет? Мы живём в России, и Ивановых у нас пруд пруди.
– Но вряд ли среди них есть ещё одна Лукреция, – заметил он.
– Так вас смутило моё имя? – снова рассмеялась она. – Это бабушкина вина!
– В том, что вас так назвали?
– Ну да, она историк, между прочим довольно известный. Но вот внешностью похвастаться не может. И решила, что именно с её неприметностью связаны все неудачи в личной жизни. Вот и назвала меня Лукрецией, в надежде на то, что я вырасту роковой женщиной и она хотя бы посредством внучки отыграется на сильной половине человечества.
– По-моему, планы вашей бабушки осуществились, – рассмеялся Данила.
– Как знать, – кокетливо отозвалась Лукреция Иванова и предложила: – Давайте сделаем заказ. Я дома не ела и теперь готова проглотить даже жареные гвозди.
– Боюсь, что на кухне этого ресторана подобного блюда нет, – засмеялся Данила.
– А это мы сейчас проверим, – сказала Лукреция и поманила пальцем официанта, смотревшего на неё с открытым ртом. – Голубчик, – сказала она подошедшему парню, – ты рот закрой, а блокнотик свой открой и запиши, – Лукреция принялась диктовать названия блюд.
«И она всё это собирается съесть», – недоверчиво подумал Данила, мысленно соизмеряя объём заказанной еды и фигуру Лукреции, напоминающую песочные часы.
Себе он заказал луковый суп по-французски, отбивные с картошкой и маленькое пирожное к кофе. Данила был сладкоежкой, но старался в присутствии женщин не увлекаться десертами, чтобы дамы не подумали про него чего-нибудь худого.
Когда Лукреция умудрилась съесть всё заказанное, Данила уже размышлял не о том, как это всё в неё влезло, он готов был обсуждать предложения о рекламе. Он даже подумал с надеждой, что, может, теперь она погрузится в добродушное состояние сытой сонливости и согласится со всеми его предложениями. Но не тут-то было. Лукреция была бодра и энергична. Она разбила в пух и прах все предложения Данилы и принялась излагать свои. Тут-то Чижов и припомнил все опасения шефа. То, что предлагала Лукреция, просто невозможно было реализовать, не разорив её же магазины и не испортив имидж их рекламного агентства. Чего только стоили абсолютно голые пингвинихи, входящие в магазин и скупающие всю находящуюся там одежду. И напрасно Чижов убеждал её, что голых самок пингвинов в природе просто не существует.
– Так это же будет понарошку! – гнула свою линию Лукреция.
– Да поймите же, – Данила воздевал вверх руки, – голые пингвины – это безнравственно!
– Милый мой, – хихикала она в ответ, – какая может быть нравственность у людей, занимающихся рекламой?
– Вы, что же, считаете, что рекламой занимаются одни прохиндеи и мошенники? – искренне негодовал он.
– Я именно так и считаю, – заявила она на полном серьёзе.
– Ну, знаете ли! – возмутился он, не сдержав нахлынувших негативных эмоций.
– Оставим демагогию! – охладила его пыл она. – Мне надо продать свой товар. А ваша задача – помочь мне в этом. Разве не так?
– Так! Но не вгоняя будущих покупателей в краску!
– Ой, какие мы чувствительные, – фыркнула Лукреция и предложила: – Если вы не хотите раздевать пингвинов, давайте разденем медведей!
– Почему вы непременно хотите содрать шкуру со зверей?!
– Лишь для того, голубчик, чтобы потом содрать семь шкур с покупателей, – рассмеялась Лукреция.
Чижов оценивающе посмотрел на женщину.