Штормовое предупреждение
Шрифт:
– Не думаю, что смогу, – покачал головой тот. – Это для меня несколько… затруднительно.
– Черт с тобой… – Ковальски наскоро вытер следы от недавней катастрофы, сполоснул руки и взялся за спинку кресла-каталки, поворачивая его к выходу.
– Что тебе на месте не сидится…
– Прости.
– Не извиняйся мне тут.
– Хорошо, не буду.
– И хватит со мной во всем соглашаться. Такое впечатление, что ты у нас тут бедная ущемленная бесправная жертва, а я – мачеха Золушки и не пускаю тебя на бал.
– Вот только бала мне и не хватает, – вздохнул в ответ тот. – Давай
– Давай лучше я буду собой. Морская ведьма тебя не отмоет.
– Но, может, она запихнет мои вещи в стиральную машину, как ты думаешь?
– Может. Открой-ка дверь. Вот так…
Вкатив спутника в ванную, Ковальски вернулся и щелкнул выключателем. Между, собственно, ванной и душевой кабинкой он выбрал первое — пространства для маневра тут было побольше.
– Сам разденешься? Или мне помочь?
– Помочь, – Блоухол обезоруживающе улыбнулся. – Я скорее всего просто загремлю на кафель в какой-то момент.
– Как ты вообще справлялся всю жизнь, если это такая беда…
– Я никогда не стоял перед необходимостью одолевать эти проблемы в одиночестве, – легко поделился «враг всего живого», стаскивая через голову гольф. Голос его оттуда звучал несколько невнятно. – Если ты помнишь, у меня были… последователи.
– Ага. Армия хомячков…
– А глядя на тебя и не скажешь, что ты любитель посидеть в социальных сетях… – Блоухол наконец справился с гольфом и взялся за футболку. – Как тебя найти на фейсбуке, я бы подписался…
– То, что я оперирую этим термином, еще не означает, что я активный пользователь.
– Кто знает, кто знает… Я б все равно подписался. Зафрендишь меня, Ковальски?
– Нет. Вымою, – лейтенант, все это время возившийся с регулированием воды, наконец, оставил это занятие, удовлетворившись итогом, и повернулся к своему подопечному.
– Так…
– Что-то мне уже страшно….
– Предпочитаешь ходить в мокром?
– Не настолько страшно.
Лейтенант вздохнул и принялся за работу, стараясь с непривычки не уронить другого человека и не сделать ему ненароком больно: крепко взял собеседника подмышки, вытаскивая чужое тело из колясочных объятий, и поднял, быстро перенеся вес его тела на правое плечо. Блоухол, впрочем, вцепился в него крепко – очевидно имел достаточный опыт в таких делах и встречи с полом не планировал.
– У тебя руки холодные, – отметил он.
– Тебя раньше что, всей армией зла купали?.. – отозвался лейтенант, неудобно балансируя. – Привередничает он…
Наконец, совладав с собственным и чужим телами, нашел точку опоры и опустил собеседника внутрь ванной. Тот немедленно потерял интерес к его плечам, зато вцепился в борт ванной – и держал, пока не устроился с максимальным удобством, найдя спине опору.
– Я не привередничаю, – только после этого удостоил ответом своего благодетеля Блоухол. – Я удивлен. Ты же только что бултыхался в этой самой воде, а руки холодные, непонятно… Давление?
– Вода нормальная?
– Или ты нервничаешь?
– Вода нормальная?
– То есть все же нервничаешь. Не надо, – Блоухол внезапно доверительным, почти дружеским жестом коснулся его запястья. – Что я теперь-то
Ковальски пожал плечами. Он хорошо осознавал, насколько эти слова зыбки. По себе знал, что главное – это чтобы голова на плечах варила, а все прочее можно организовать. Будешь ли ты повержен, потерпишь полный крах, познаешь всю горечь поражения, испытаешь ли самое сокрушительное фиаско – если ты можешь думать, ты можешь и взять реванш. А Блоухол со всей очевидностью мог думать – и демонстрировал это без устали, как, например, и вот только что…
В ванной ему было неудобно – она не была приспособлена для людей с проблемами физического здоровья. В ней не было ручек, да и размер оставлял желать лучшего. Оказавшись внутри, старый враг был практически беспомощен, а мокрым еще и выглядел весьма жалко – невысокий, худощавый, с прилипшими к лицу волосами, и ярче выделяющимся на этом же лице шрамом, край которого выглядывает из-под импланта. Воды, лейтенант знал, имплант не боялся вовсе, да и Блоухол к нему привык, как к части своего тела, не видя ничего странного в том факте, что вместо правого глаза у него металлическая пластинка с линзой.
– Как думаешь, Марлин нас убьет, если мы разок воспользуемся ее мочалочкой? – с тоской осведомился он, подняв голову.
– Мне уже читать тебе лекцию по гигиене, или это такое специфическое чувство юмора?
– Я хотел посмотреть, как ты отреагируешь, – пожал плечами тот. – Дай мне мыло, вон оно, на второй полке стоит. Жидкое. С… кажется, это ромашка?
Ковальски молча снял с полки требуемое и подал. Блоухол выдавил немного прозрачно-желтой субстанции на ладонь и вернул обратно.
– А красителей-то, а красителей, – продолжал вздыхать он, размазав мыло по ладони. – Матерь божья, как будто прозрачный гель сильно повредит их продажам… Маркетологи, хрен ли… Ты так и будешь тут стоять?
– Я, конечно, могу и уйти, но мне интересно, как ты выберешься обратно. Есть шанс мне тебя не услышать, если будешь звать. Или ты кого-нибудь разбудишь. И ладно Марлин, она просто поворчит, но можешь и Шкипера, а он с недосыпа невыносим.
– Я тебе на слово поверю…
Лейтенант тем часом снял очки и принялся протирать стекла краем футболки, после чего снова водрузил на длинный тонкий нос.
– Они тебе еще не надоели?.. – сочувствующе поинтересовался Блоухол, продолжая смывать с себя жирную пленку супа. – Неудобно, наверное. Стекла запотевают, и все такое…
Ковальски неопределенно двинул бровью, что можно было трактовать как угодно.
– Почему не линзы или не лазерная коррекция? – продолжал допытываться собеседник. И, видя, что и эта реплика вызвала не больше реакции, нежели предыдущая, подозрительно уточнил:
– Ты не хочешь со мной разговаривать?
– Мне кажется, ты и сам можешь ответить на все эти вопросы, логически подумав. А раз не делаешь это, значит, затеваешь диалог не для получения ответов. Для чего – мне неизвестно. А я не люблю принимать участие в том, исход чего для меня неясен.