Штормовой предел

Шигин Владимир Виленович

Отныне многое из того, что можно было кадету и гардемарину, мичману Миклухе было непозволительно. Например, офицер не мог себе позволить посещать гостиницы и рестораны низших разрядов, трактиры, чайные и пивные, а также буфеты 3-го класса на железнодорожных станциях. Офицер не мог носить сумки и пакеты сам, а был обязан оплачивать доставку товаров на дом. Важным для офицера считалось не скупиться на чаевые, хотя далеко не у всех жалованье позволяло сорить деньгами. В общем, начиналась совершенно новая интересная жизнь, полная, несмотря на новые условности, надежд и перспектив.

Глава третья

В МОРЯХ ТВОИ ДОРОГИ

По выпуску из корпуса Владимир Миклуха был направлен в 4-й флотский экипаж вахтенным офицером на далеко не новый броненосный фрегат "Севастополь", где и приступил к службе "на глазах начальства". Вместе с ним получил назначение в тот же 4-й флотский экипаж и Николай Бухвостов. Николай Юнг был назначен в 5-й флотский экипаж, Петр Серебренников ревизором на крейсер "Изумруд", Леня Добротворский отправлен в составе команды в США для комплектования закупленных там крейсеров, а Николай Суханов определен слушателем на минные курсы. У каждого отныне начинался собственный жизненный и служебный путь.

Добравшись рейсовым пароходиком до Кронштадта и узнав, что его фрегат стоит в Усть-Рогатке, Владимир быстро нашел свой корабль и бодро поднялся по сходне на борт. Дежурный унтер-офицер, вытянувшись, показал, где искать вахтенного офицера. Но искать не пришлось. Тот вышел из-за грот-мачты, что-то напевая себе под нос. Перейдя, как учили в училище, на строевой шаг, Миклуха двинулся к нему и, подойдя, вытянувшись во фронт и отдавая честь по всей форме, отрапортовал:

— Господин лейтенант! Мичман Миклуха для прохождения службы на броненосном фрегате "Севастополь" прибыл!

По мере того как он говорил, глаза вахтенного лейтенанта иронично сощуривались:

— Полноте, мичман! — улыбнулся он прибывшему, когда тот закончил свою тираду. — Опустите, пожалуйста, руку и стойте вольно! Вы на корабле императорского флота, а не в армии. К тому же перед вами флотский лейтенант, а не сухопутная крыса!

Вдобавок к этому, отвечая на приветствие Миклухи; лейтенант не стал отдавать честь по-уставному, а демонстративно-подчеркнуто (тоже флотская традиция!) снял фуражку и протянул руку:

— Давайте знакомиться! Ведь нам отныне вместе службу править. Я лейтенант Николай Каланов, а как зовут вас?

— Владимир! — ответил Миклуха несколько сконфуженно.

— Судя по всему, вам нужен наш командир? Он, верно, сейчас в своей каюте!

Каланов подозвал рассыльного матроса и велел ему сопроводить мичмана до командирской каюты.

Сам же, заложив руки за спину, продолжил неторопливую прогулку по верхней палубе. Командир, капитан 1-го ранга Селиванов, принял молодого мичмана предельно доброжелательно. Расспросил об учебе, о том, кто из старых преподавателей еще работает, вкратце рассказал о корабле и ближайших задачах. На прощание пожал руку, пожелав успешной службы. После этого звонком вызвал рассыльного матроса и приказал отвести Миклуху к старшему офицеру, который определил ему каюту и выдал лист сдачи зачетов по исполнению обязанностей вахтенного офицера и командира корабельной полуроты.

Броненосный фрегат "Севастополь" являлся одним из первенцев отечественного броненосного флота, который начали строить после Крымской войны, когда линейный парусный флот навсегда ушел в прошлое. При этом "Севастополь" изначально строили по старому классическому принципу вооружения парусных кораблей с большим количеством орудий в батарейных палубах. На "Севастополе" их при его закладке в 1860 году планировалось поставить 59 пушек. Но в 60-е годы XIX века прогресс военно-морской техники был столь стремителен, что "Севастополь" устарел уже на стапелях. Поэтому в процессе строительства уже начались его бесконечные переделки, в результате которых получился совершенно другой корабль, чем задумывался изначально. При полном водоизмещении в 6800 тонн броненосный фрегат имел парадный ход в 13 узлов, что для того времени считалось вполне приемлемым. Ход судна обеспечивала одна паровая машина мощностью в 3100 лошадиных сил. Полного запаса угля хватало на две недели хода. Из-за столь малой автономности использовать фрегат предполагалось исключительно на Балтике и под малыми парами. Чтобы хоть как-то увеличить его боевые возможности, помимо винта в качестве вспомогательного движителя на фрегате были предусмотрены и паруса. Дубовый корпус судна был обшит мощной английской броней. Вооружение "Севастополя" было также весьма внушительным — в казематах были установлены 14 нарезных 203-миллиметровых орудий, еще три орудия размещались в корме на поворотных платформах. Команда фрегата насчитывала 600 человек. Все равно, несмотря на постоянные переделки, надежную броню и мощные орудия, к моменту ввода в строй "Севастополь" уже серьезно устарел.

Не мною первым замечено, что именно от того, какой первый командир попадется молодому офицеру, во многом зависит вся его дальнейшая служба. Миклухе повезло — его первым командиром был настоящий "морской волк" — Петр Александрович Селиванов. Капитан 1-го ранга П.А. Селиванов еще мичманом плавал на транспорте "Або" в Средиземное море, лейтенантом на фрегате "Паллада" в Атлантике, на транспорте "Двина" совершил кругосветное плавание на Камчатку. В 1859 году, уже капитан-лейтенантом, совершил вторую кругосветку, командуя винтовым клипером "Наездник", и крейсировал у берегов Китая. Дальнейшая служба Селиванова была посвящена учебно-артиллерийскому делу на берегу. Но душа настоящего моряка рвалась в море, и он был назначен командиром броненосного фрегата "Севастополь", находившегося в составе учебно-артиллерийского отряда. При этом Селиванов отличался большой человечностью и был прекрасным педагогом, много времени посвящая обучению молодых офицеров. Неслучайно, если в те годы говорили об офицере, что он "прошел селивановскую школу", это являлось самой лучшей характеристикой.

В 1873 году фрегат вошел в состав броненосной эскадры Балтийского флота, однако всю морскую кампанию провел в практическом плавании с гардемаринами и юнкерами по Балтике.

Весной 1873 года также стало известно, что старший брат Николай был вывезен из Новой Гвинеи клипером "Изумруд" под командой капитана 2-го ранга Кумани и доставлен в Ботавию, где покинул борт клипера, передав с ним письма на родину. В Ботавии брат лечился от малярии. Экспедиция Миклухо-Маклая в Новую Гвинею была чрезвычайно высоко оценена мировым научным сообществом. С радостью родные узнали, что Николай отныне член-корреспондент Королевского общества естествоиспытателей Нидерландской Ост-Индии. Научные работы Миклухо-Маклая печатались теперь в самых престижных научных журналах мира.

Вокруг личности Николая Николаевича ходило много не только легенд, но и сплетен и откровенных выдумок. Европейская "желтая пресса" в те годы постоянно писала о Миклухо-Маклае разную чушь, что он завзятый людоед, поедающий каждый день на завтрак кого-нибудь из своих подданных туземцев, что он авантюрист, который вообще не был на Новой Гвинее, что он имел гарем из 147 туземных жен, а то и вообще, что на острове он жил с самкой гориллы, которая после его отъезда с горя утопилась…

Что касается Екатерины Семеновны, то она так и не переменила своего отношения к старшему сыну, несмотря на просьбы младших детей и особенно безумно любившего своего брата Владимира. На накопленные семейные деньги, которые просил у нее Николай, Екатерина Семеновна купила небольшое имение под городом Малином Киевской губернии, куда отныне летом все семейство Миклух и уезжало из Петербурга.

А Николай уже отправился в свою очередную экспедицию в Новую Гвинею. С лета 1874 года европейская и русская пресса начала регулярно отслеживать деятельность Миклухо-Маклая. Новая Гвинея входила в моду. Отблеск славы старшего брата иногда доставался и Владимиру. Теперь зачастую начальники расспрашивали его о новостях от знаменитого брата, где нынче путешествует, что нового открыл.

В начале 1874 года Миклуха и его друг по училищу Серебренников под влиянием революционной литературы какое-то время даже намеревались бросить военную службу и идти "в народ". В ту пору передовая молодежь, по одному или небольшими группами, под видом торговых посредников шла в деревню. Передвигались от села к селу, выступали на сходках, беседовали с крестьянами, стараясь зародить у них недоверие к властям, призывали не платить налоги, не повиноваться администрации, объясняли несправедливость распределения земли. Однако, если пропаганда против помещиков находила у крестьян некоторый отклик, то пропаганда против батюшки-царя не воспринималась вовсе и даже вызывала враждебность. Многих агитаторов хватали и выдавали полиции сами крестьяне.