Штормовой предел
Шрифт:
Черное море далеко не самое спокойное. Шторма там нередкость, особенно в осенне-зимний период. В штормовом море маленькому "Аргонавту" доставалось по полной. Его кидало и бросало, как щепку, валяло так, что иногда становилось страшно: встанет или нет пароходик от такого крена или сделает оверкиль.
Разумеется, в мирное время его бы так безжалостно в ненастье по морям не гоняли, но у войны свои законы и поэтому в большинстве случаев в адмиральских планах погодные условия для вспомогательных крейсеров совершенно не учитывались.
— Будет трудно, но вы справитесь! — говорили старшие начальники воодушевляюще, отправляя "Аргонавт" в очередную штормовую круговерть. — Мы в вас верим!
— Благодарю за доверие, — хмуро отвечал на это немногословный Снетов и, вернувшись на борт, начинал переоблачаться в дождевик и старую зюйдвестку.
На переходах вахтенным начальникам "Аргонавта" зачастую приходилось проводить на мостике по шесть — восемь часов. Иногда их подменял командир, давая подчиненным возможность на время спуститься в теплую кают-компанию, где они могли слегка перекусить и выпить стакан-другой горячего чая. Но зачастую времени не было и на это, в связи с чем вахтенному начальнику чай и бутерброды подавались прямо на мостик.
Ах, как не хотелось расставаться с теплой койкой, когда все вокруг кренится и скрипит.
Почему-то время вахты подходило всегда во время самых сладких снов. Но матрос-денщик неумолим и продолжает дергать за ногу, повторяя:
— Ваше благородие… Владимир Николаевич! Вставайте… На вахту пора!
После этого Владимир открывал глаза, пытаясь удержать в памяти последние мгновения сновидений.
— Без четверти полночь! — тихим голосом говорил матрос, зажигая свечу в висевшей на переборке кенкетке. — Опоздаете на вахту.
После напоминания о возможности опоздания остатки сна сразу улетали, и Владимир, вздрагивая от холода, соскакивал с койки и начинал одеваться с быстротой человека, внезапно застигнутого пожаром…
Чтобы пробраться в шторм из закупоренной каюты на мостик на вахту требовалось большое искусство: палуба то и дело уходила из-под ног, поэтому приходилось, крепко держась за протянутые леера, балансировать так, чтобы не отправиться вместе с очерёдной волной за подветренный борт.
А сверху уже слышались первые удары рынды. Раз… два… три… С последним ударом колокола Владимир буквально вваливался на мостик.
Добравшегося с трудом сменщика встречали молчаливые темные силуэты в дождевиках и зюйдвестках — вахтенный офицер, рулевые и сигнальщики, привязанные к поручням, чтобы не вылететь за борт.
Иззябший, продрогший на ветру лейтенант, стоявший на мостике с восьми до полуночи, тут же начинает сдавать вахту.
— Курс такой-то… Последний ход восемь узлов… Огни в исправности… Спокойной вахты!
В силу традиции, сменившись, сразу же вниз не спускались, а оставались еще минут на пять, чтобы дать заступившему окончательно освоится с обстановкой. Ну а затем была сама вахта — четыре часа наедине с кораблем и штормовым морем и только одной навязчивой мечтой, о том, что рано или поздно, но ты все же вернешься в свою самую уютную в мире каюту, где, сбросивши все мокрое, расклинишься в теплой койке и заснешь мертвым сном до следующей вахты.
После самоубийственной развязки на Сулинском рейде "Аргонавт" почти ежедневно выходил в море на прикрытие Очакова, несколько раз вступая в перестрелки с турецкими вооруженными пароходами. На тот момент маленький пароходик стал, наверное, самым боевым кораблем Черноморского флота, а его офицеры, соответственно, самыми обстрелянными. Теперь нередко командиры других пароходов просили Снетова:
— Петр Петрович, говорят, послезавтра ты в очередной рейд идешь? Возьми пару моих мичманцов на выучку. Пусть порох понюхают!
Снетов не отказывался — брал. А чтобы прикомандированные не мешали и под ногами не путались, отдавал их под присмотр Миклухе. Вскоре тот уже, как заправский ветеран, поучал своих сверстников, как лучше уходить от погони и маневрировать в случае обстрела.
Вечером 7 июля пароход "Аргонавт" под командованием капитан-лейтенанта П.П. Снетова, в составе отряда капитана 1-го ранга И.И. Дефабра, снова отправился из Очакова к устью Дуная, к Сулину. И на этот раз цель операции состояла в получении оперативных достоверных сведений о количестве и параметрах турецких кораблей, базирующихся в Сулинском гирле. 8 июля, к двум часам дня, "Аргонавт" подошел на расстояние пушечного выстрела к Сулимской бухте, где в тот момент находились три турецких броненосца, один из которых, как и в прошлый раз, был под вице-адмиральским флагом. "Аргонавт" снова дерзко открыл огонь по неприятельским кораблям, которые, быстро снявшись с якорей, пустились в погоню за пароходом. На этот раз пары у турок были уже подняты, и погоня была более настойчивой и продолжительной. Однако, умело маневрируя "Аргонавтом", капитан-лейтенант Снетов в очередной раз сумел уклониться от преследовавших его броненосцев и благополучно возвратиться в Очаков.
По возвращении П.П. Снетов доложил о проведенной операции Командующему Черноморским флотом вице-адмиралу Н. А. Аркасу, за что был удостоен от него слов благодарности: "настоящее плавание активного парохода "Аргонавт", в котором командир его, капитан-лейтенант Снетов, выказал отличную распорядительность и смелость. Вступив в перестрелку с тремя неприятельскими броненосцами, при явном во всех отношениях преимуществе их по сравнению с вверенным ему пароходом. Я делаю это известным по вверенному мне флоту и изъявляю капитан-лейтенанту Снетову мою искреннюю благодарность".
Чуть позднее, 31 июля 1877 года, капитан-лейтенант П.П. Снетов в награду за проявленные мужество в бою с тремя турецкими броненосцами был награжден золотой саблей с надписью: "За храбрость". Что и говорить, как первый, так и второй рейды к Сулину были действительно лихими делами. Как известно, заслуга командира — это заслуга всей его команды. В данном случае и вахтенного офицера — мичмана Миклухи.
Однако мичман награжден не был. Снетов и Дефабр представили Миклуху к лейтенантскому чину "за отличие". Но Аркас положил рапорт под сукно. Дело в том, что в те дни подвиги совершали многие молодые офицеры и на Черном море, и на Дунае, поэтому Аркас опасался, что его многочисленные ходатайства на высшее имя сочтут предвзятыми.
Что ж, Миклуха в обиде не был. Да и на что обижаться, когда ты молод, под твоими ногами дрожит в конвульсиях горячая палуба, вдалеке мчат вражеские броненосцы, рядом вздымаются фонтаны их перелетов и недолетов, а от тебя зависит, сможет ли твое судно в очередной раз оставить ни с чем неприятеля. Согласитесь, разве может мечтать о большем молодой русский флотский офицер!
В начале 1877 года главные боевые действия происходили не на Черном море, а на Дунае. Дело в том, что русская армия форсировала реку, и, созданная наспех, дунайская флотилии прикрывала ее переправу. Что касается "Аргонавта", то его постоянным местом дозора стало гирло Дуная, где он отслеживал перемещение турецких броненосцев.