Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть вторая
Шрифт:
– Да не… какая водка, Колян, ты что, сдурел? – засомневался Андрей, – он него же бензином пахло…
– Да слушай ты этого балабона! – не выдержал Илья, и вступил в полемику, – ты же Кольку знаешь! Слышал звон, да не знает, где он! Ну конечно, на бензине, да только не на 87-м, как обычно, а на 96-м. Там какая-то особая модификация двигателя стоит, – он наморщил лоб, припоминая слова, услышанные им от инженеров из НИИ ВВС, осматривавших трофей, – ДБ-605, АэС, что-ли… Плюс к этому система форсирования – вот она-то как раз на водно-метанольной смеси и работает.
– Это что, тоже техники тебе об этом сказали? Они-то откуда эти цифры знают? – скептически спросил старший лейтенант Авдеев.
– Мне-то они об этом ничего не говорили, это я случайно услышал, как они промеж себя эти цифры обсуждали. Шелестов-то, особист, фрица этого, ну, которого Андрюха с Огоньком в мессере привезли, допросил. А немец-то техник, он мно-о-ого чего про этот мессер рассказал. Вот отчётик-то видать, этим спецам из Москвы и пригодился!
– Так вот почему они меня догоняли, – Андрей задумчиво почесал кончик своего носа, повернулся к своему стрелку: – Агнюша, уловила?
Она кивнула:
– Ага! У них, видать тоже этой штукой самолёты были оборудованы, и они её включили, а мы-то с тобой не знали, где это форсирование включается. Мы даже о его наличии и не подозревали!
– Вот-вот! А я-то голову тогда ломал: вроде и газ уже на максимум втопил, и со снижением иду, а они гады, догоняют и догоняют, и главное, так быстро!
– Они ещё сказали, что эту систему форсирования нельзя дольше, чем на 10 минут включать, а потом требуется 5-минутный перерыв: движок, видать, перегревается! – добавил Илья.
– Так они примерно столько нас и гнали, минут 10, так, Агнюша?
Она согласно кивнула.
– Это что ж получается? – опять подал голос Николай, – этой тварь за 10 минут 115 литров спиртяги выжирает?
Все заржали.
– Ну, почему за 10? Сказано же 10 минут работы, 5 минут перерыв. А потом, опять можно, ещё 10 минут, – подал голос молчавший до сих пор сержант Веселовский.
– Ну, за 20 минут! Велика разница! – Коля поднял глаза к небу, и стал шевелить губами, что-то подсчитывая в уме, – это выходит…. Это выходит… почти по 6 литров в минуту! Или так: литр за 10 секунд! Во жрёт тварь, а?!
Все опять весело зареготали. Когда проржались, старший лейтенант Авдеев подытожил:
– Да, ребята, смех смехом, а представьте, если эти форсированные мессеры в массовую серию пойдут? Тяжелёхонько нашим истребителям придётся… Да и нам тоже.
– Да мне вообще пох, какая там у него скорость! – засунув руки в глубокие карманы своих галифе, спокойно ответствовал старший сержант Никишин, – мне главное, чтобы он у меня на мушке оказался, а уж там… Правильно я говорю, Огонёк?
Агния, улыбаясь, молча кивнула.
***
Благодаря усилиям Агнии его рана на ноге заживала удивительно быстро – он уже вовсю ходил по аэродрому, часами пропадал у своего нового самолёта, изучая новую матчасть, внимательно прислушиваясь к словам сослуживцев: капитан Миронов и старший лейтенант Кутеев уже успели облетать новинку, и делились впечатлениями:
– Ну, что сказать? – неразговорчивый Слава Миронов скупыми, точными фразами обрисовывал ситуацию: – мощь огня, конечно, большая, это факт. Но темп стрельбы гораздо меньше. И отдача во время стрельбы такая, что кажется, будто самолёт в воздухе останавливается. И отказы случаются.
– Во-во! – подхватил Илья, – у меня после десятка выстрелов сегодня левую пушку заклинило, осталась только правая. Пробовал стрелять, куда там! – он безнадежно махнул рукой, – отдачей разворачивает так, что как будто за правое плечо кто-то рывками дёргает! Прицельно стрелять из одной пушки вообще невозможно! В белый свет, как в копеечку! Ну, а так вообще: сила, мощь!
Наслушавшись товарищей, насмотревшись на свою новую машину, поприставав к оружейникам с техническими вопросами касательно новых пушек, Андрей, наконец, утомился, и они пошли с Агнией на очередную перевязку в медчасть.
Какая-то неоформившаяся мысль назойливо стучалась у него в голове. И он никак не мог её сформировать. Что-то надо было спросить у Агнии, но… чёрт, забыл! Но ведь что-то хотел… вот, вспомнил!
– Слушай, он повернулся к ней, – а ведь, когда мы угнали этот мессер, ведь тебя же не тошнило! Помнишь?! И даже, когда в конце, когда с этими двумя пришлось схлестнуться, я на нём петли крутил, даже тогда тебя не тошнило, ведь так?
– Так, – она согласно кивнула.
– Так значит, всё у тебя прошло? Тренировки, значит помогли?
(Андрей каждый день минут по 15 мучал девушку, заставляя её тренировать вестибулярный аппарат; она эти занятия не любила, не видя в них особого толка).
– Да нет, Андрюш, тут немного другое. В общем… – она запнулась, и выдала на этот раз нечто совсем «новенькое»: – я стала смотреть вперёд твоими глазами.
– Э-э-э… чего-чего? – от неожиданности Андрей аж остановился.
– Я… понимаешь, я долго думала над этой проблемой, и уж извини меня, долго копалась в твоей голове, пока ты спал, в поисках ответа. И я нашла его, и я попробовала, и у меня всё получилось, представляешь?!
– Да что ты сделала-то? – Андрей, глядя ей в глаза, мягко взял ладонями её за плечи.
– Я привязалась к твоим мыслям и к твоим глазам.
– Час от часу не легче, – Андрей выдохнул и помотал головой, – объясни по-человечески, ради Бога!
– Помнишь, как ты в апреле 41-го встретил своего одноклассника, у него ещё фамилия такая смешная была – Ветрогонов?
– А, да, помню! Петька! Он тогда на «Эмке» ехал! Он же на шофера выучился и кто-то из родственников его личным водителем какой-то шишки устроил. Он ещё хвастался, как много у него свободного времени теперь, и как он лихо шоферить умеет.