Штрафбат Его Императорского Величества. Трилогия
Шрифт:
Как Василий ни старался, но за соседним столом расслышали его рассказ. Что поделать, если во время осады кабак является одним из немногих мест, где можно скрасить скуку между неприятельскими приступами.
— Пули — это мелочь, — со знанием дела заметил кто-то из сидевших неподалеку моряков. — Я вот собственными глазами видел, как во вчерашней вылазке Его Императорское Величество самолично три фрегата сжег.
— Восемь, — поправил Котофеев.
— Так шведские не считаются. Какие же они фрегаты? Так, корыта с мачтами.
— Все равно посчитать нужно.
— Нельзя, — не соглашался моряк. — Противник совсем
Матвей, не принимавший участия в ночной вылазке, поинтересовался:
— Вы мины-то гвоздями приколачивали?
— Зачем? Архимедовым винтом прикрутили — шурупом называемым. Небось тому Архимеду теперь орден выйдет — голова!
Вздохнули дружно, завидуя неизвестному остроуму. И было отчего вздыхать — по слухам, любое изобретение, идущее на пользу или прибыль государству, приносило придумщику личное дворянство. Мало того, это самое дворянство при желании можно было в любой момент обменять на звание вольного государева хлебопашца, с причитающимся к оному земельным наделом в губерниях за Уралом.
— Голова, — согласился Матвей. — Почти как у меня.
— Ты-то здесь с какого боку?
— Вот скоро увидите, — боцман улыбнулся своим мыслям. — Ежели завтра нужный ветер будет… Подождем малость?
Финский залив. Форт «Рисбанк».
Полдень следующего дня
А я тоже ждал, хотя бурлящая энергия требовала выхода. Терпение, Павел Петрович, и только терпение. И не стоит завидовать занятым людям — сам определил каждому фронт работы. И себе тоже сам. Вот и сиди теперь, жди у моря погоды в самом прямом смысле. Скучно, но куда деваться?
А так, конечно, вроде все при деле. Иван Петрович Кулибин здесь же, в Кронштадте. Не в самом городе, конечно, а увязался за мной. Именно ему и претворять в жизнь бредовую идею, предложенную боцманом Матвеем Котофеевым. Зная изобретательность и пытливый ум нашего графа, надеюсь на успех с большой долей вероятности.
Военного министра Аракчеева нет, и не увидим еще долго — в тот злополучный день излишне ретивые гренадеры сломали ему руку. Правда, это не помешало Алексею Андреевичу принять участие в последующей схватке, где он и получил штыком в бедро. Очевидцы рассказывали, будто разъяренный граф забил обидчика насмерть одной только здоровой ногой, но верится с трудом. Как же он тогда стоял? Врут, наверное.
Бенкендорф в Петербурге. Нет, не отдыхает, совсем наоборот — занимается прочесыванием города, вылавливанием прячущихся по подвалам и чердакам недобитков и отделением плевел от козлищ. Совершенно верно, были и такие, что встречали англичан хлебом-солью и распростертыми объятиями. Теперь пусть попробуют Александра Христофоровича обнять. Кстати, в задачу гвардейцев входит не только поиск врага внутреннего и внешнего, но и активное использование найденных на расчистке столицы от баррикад и завалов. Не умирать же беднягам с голоду в ожидании суда, а так хоть на похлебку заработают.
Кутузов тоже занят. Я, оказывается, присвоил ему звание фельдмаршала еще весной, но забыл подтвердить это соответствующей бумагой. Но в ту ночь, проведенную за коньяком и разговорами о прошлом, которое, скорее всего, не станет будущим, Михаил Илларионович напомнил. Вообще, забавно было наблюдать, как сквозь хитрую и циничную натуру опытного военачальника и царедворца то и дело проглядывала святая простота Мишки Варзина. И умудряются как-то уживаться вдвоем в одной голове! Зато и должность им определил тоже на двоих — пусть командуют всеми сухопутными войсками, подчиняясь напрямую только императору. И все, пропал старый друг, целиком окунувшись в новые заботы, даже предстоящее сражение с английским флотом его не интересует.
Зато неприятельскими кораблями живо интересуется другой человек. Причем не с точки зрения их боевого применения, а исключительно с коммерческой. Гавриилу Романовичу Державину поручено произвести точный подсчет понесенных нами потерь, оценить их в материальном выражении, не принимая во внимание какую-либо амортизацию, и озвучить сумму компенсации, которую необходимо истребовать с Англии и Швеции. Сомневаюсь, конечно, что туманный Альбион требование хотя бы заметит, не то что удовлетворит, но уж Стокгольм расплатится за все сполна! Заранее сочувствую, но, увы, не смогу ограничить полет творческой мысли поэта.
— Тридцать пять сажен по два с полтиной… да помножить на… и отнять восемь… — бормотал Гавриил Романович, разглядывая эскадру в подзорную трубу. — Да и то, если не сгорят… Ваше Императорское Величество, кругом одни убытки!
— И что же?
— А нельзя ли хоть что-нибудь захватить неповрежденным? Иначе стоимость дров никак не компенсирует затраты на…
— Экий вы меркантильный, господин Державин. — Кулибин, копавшийся неподалеку в механизме самого странного вида, укоризненно покачал головой. — Вдруг ничего не получится?
— У вас?
— Вот только давайте обойдемся без лести, Гавриил Романович, — механик вздохнул и оглянулся на обвисший конус ветроуказателя. — Посвежело бы скорей, что ли.
Нужный ветер задул только к обеду следующего дня. Но перед этим корабли неприятельской эскадры предприняли попытку обстрела укреплений. Скорее даже обозначили ее, чем действительно бомбардировали. Так, бросили около полусотни ядер, получили в ответ сбитую мачту у «Дифайянса» и небольшой пожар на «Элефанте» и ушли — легли в дрейф вне досягаемости наших пушек. Что-то господин Нельсон совсем решительность потерял. Или собирается бросить безнадежное предприятие, опасаясь удара с тыла от переброшенного на Балтику Черноморского флота? Если так, то сэр Горацио глубоко не прав — я хоть и слыву немного сумасшедшим, но не настолько, чтобы посылать Ушакова в сомнительную экспедицию вокруг Европы с непредсказуемыми итогами. Сами отобьемся как-нибудь… с божьей помощью. Да, вот она сейчас совсем не помешает.
— Шибче, шибче качай! — Кулибин покрикивает на помощников, мехами нагоняющих горячий воздух в огромный полотняный шар. — Пошевеливайтесь!
Боцман Котофеев, предложивший всю эту авантюру, в ответ весело скалит зубы и сильнее нажимает рычаг. Пускай посмеется, скоро плакать будет. Шелк на одноразовый аппарат пожалели, а промазанная рыбьим клеем тонкая льняная ткань гораздо тяжелее и расправляется неохотно, так что качать и качать, пока руки не отвалятся. Наполнилось хоть немного? Вроде поднимается потихоньку…