Штрафбат под Прохоровкой. Остановить «Тигры» любой ценой!

Кожухаров Роман Романович

Одиночные винтовочные выстрелы раздаются справа, за земляным завалом. Это тоже потаповские. Дальше ведут стрельбу переменники из отделения Пилипчука. Там шум стрельбы более дружный и частый. Работает ручной пулемет». Танковые пулеметы «пантеры» и «тигра» бьют по взводу Смижевского, захватывая и правое крыло второго взвода, где держат оборону подопечные Пилипчука. Но танкам по-прежнему противостоит артиллерийская батарея, получается, что орудия сейчас прикрывают в основном правый фланг.

XL

Расстояние между цепью бегущих фашистов и передним краем обороны взвода Коптюка стремительно сокращается. Вражеские машины вдруг резко меняют направление движения. «Пантера», маневрируя, сдает назад задним ходом и начинает смещаться влево. Боится левый бок подставить под снаряд артиллеристов.

Экипаж «тигра» этого не боится. Машина круто поворачивает корпус на девяносто градусов и устремляется по диагонали прямо на участок второго отделения. В момент совершения этого маневра башня все время повернута в сторону штрафников, траншеи поливает спаренный пулемет, а башенное орудие, когда танк уже развил скорость, производит оглушительный выстрел из 88-миллиметрового жерла своего мощного орудия.

Эффектно, но малоэффективно. Снаряд, обрушив на головы штрафников душераздирающий рев и свист, разрывается далеко позади позиций артиллерийских расчетов, взметая вверх огромные куски прибрежной глины.

– Гранаты! Готовим гранаты! – скомандовал взводный.

Кто-то подхватывает его крик, передает дальше. Раздаются неясные голоса, которые тут же тонут в грохочущем шуме боя. Гранаты – это значит или ближний бой, преддверие рукопашной, или приближение танков.

Из бокового хода в траншею кубарем скатился боец и, тут же вскочив на ноги, стал отряхиваться. Это был Довганюк.

– Все, командир!.. Ни черта не выходит с этой рацией… – с ходу запричитал он. – Вдребезги ее… Разнесло ее вдребезги…

– После!.. После про рацию!.. – закричал в его сторону Коптюк, снова прильнув к краю окопа. – Немец подходит. Сейчас заваруха начнется. Займи позицию справа… Есть гранаты? Давай на изготовку…

У Довганюка гранат не было. Следом за ним в окоп вполз Михайлов. На лице его, словно маска, застыло выражение испуга.

– Там эти… – с ходу заполошно заорал он, замахав в сторону тыла. – Фашисты там!..

– Где?! – не понимая, переспросил старший лейтенант. – За нами?!

XLI

Холодный пот прошиб Федора. Мысли лихорадочно заметались. Неужели фашисты зашли с тыла? Значит, прорвались через группу Гвоздева и отправленных на подмогу под командой Потапова… Значит, погибли или попали в плен…

– Там, из танка… – спотыкаясь о собственные слова, голосил Михайлов. – Из танка…

– Что ты городишь? Какого танка?! – схватив его за грудки, глядя в лицо, закричал Довганюк.

– Там… Федор Кондратьевич… Из подбитого… – тыча рукой в сторону остановленной гранатой Дерюжного «пантеры», наконец выдавил из себя переменник.

Взводный, а следом за ним и Довганюк припали к задней стенке окопа и впились глазами в подбитую вражескую машину. Она все так же стояла, неуклюже скособочившись, на том самом месте, где ее настигли эргэдэшка Семеныча и 76-миллиметровый снаряд денисовского ЗИСа. Люки на башне и в передней части корпуса были так же наглухо задраены. Никаких перемещений возле машины Федор не заметил.

– Где немцы, Михайлов?.. – зло спросил он.

Довганюк, так и не отпустив воротник бойца, вдогонку затряс его одной рукой и закричал, взъярившись:

– Причудилось? От страха примерещилось?..

В этот момент из-под левой гусеницы забил огненный зубчик. Пулемет работал короткими очередями, посылая пушисто-белые трассеры куда-то в глубь позиций, в сторону артиллеристов.

– Вот гад! – только вымолвил Довганюк, разжав руку и отпустив гимнастерку бойца.

– Через нижний люк, наверное, выбрались… – процедил Коптюк. – Ладно, не до них сейчас… С ними артиллеристы разберутся. А нам в спины они стрелять не будут. В своих можно попасть… Сейчас фашиста встречать будем! Сюда… сюда…

XLII

Коптюк снова перескочил к брустверу и, пригнувшись, стряхнув ладонью земляные крошки из неглубокой земляной ниши, аккуратно положил туда наступательную РГД.

Михайлов все так же сидел на земле, обескураженно переводя испуганные глаза то на взводного, то на Довганюка.

– Вставай на позицию! – приказным тоном сказал Довганюк.

Потом, посмотрев на действия командира, молча наклонился и отобрал у Михайлова заткнутую за пояс трофейную немецкую гранату. Зажав ее в левой руке, он бегом бросился вправо и занял место метрах в трех от старшего лейтенанта.

Довганюк осторожно посмотрел из окопа в сторону наступавших. И тут же присел, присвистнув.

– Так они уже здесь… И «тигр» прямо на нас прет…

Вражеские машины приближались с правого фланга, увеличивая скорость. Танковые пулеметы захлебывались, пропахивая очередями передний край обороны взвода. Теперь замысел гитлеровцев был налицо. Фашистские танковые экипажи стремились поддержать перешедших в атаку пехотинцев, но главной их целью была подбитая «пантера».

Мощное орудие «тигра» произвело еще один выстрел, гул и гром от которого пронизали пропахший гарью воздух, сотрясли нутро каждого находившегося в окопах.

– Вот сволота… – проговорил Довганюк.

– Готовь гранаты! Подпустить как можно ближе!.. – кричал, срывая голосовые связки, Федор.

XLIII

Цепь набегавших пехотинцев двигалась по фронту, смещаясь слева, а танки накатывали с правого фланга. Они двигались по сходящимся траекториям, которые устремлялись к одной точке. Этой точкой был самый центр участка обороны взвода Коптюка. Здесь должны были пересечься фашистские линии, сойтись в схватке не на жизнь, а на смерть…