Штрафбат. Миссия невыполнима
Шрифт:
Человек в кепке первым приблизился к зябко кутающемуся на холодном ветру в верблюжье одеяло пленнику. На широком, из коричневой кожи, офицерском ремне «клетчатого» вместо кобуры висела здоровенная фляга, предназначавшаяся явно не для воды. Она сразу пошла в дело, ещё до начала разговора. Наполнив металлическую крышечку-стаканчик спиртным, американец протянул её Нефёдову. При этом он проводил рюмку жадным взглядом визионера, недавно вернувшегося из алкогольных странствий и с трудом привыкающего к унылой действительности. Облизнув пухлые мокрые губы, «клетчатый» обернулся к Хану и попросил перевести:
– Скажите ему, что это хороший
У говорившего отвратительно пахло изо рта.
Борис опередил переводчика, ответив по-английски:
– Благодарю, сэр.
Нефёдов был подчёркнуто немногословен. Однако американцы за спиной «кавалериста» обрадованно затрещали… Не хочет ли он есть? У них с собой шоколад, галеты и сэндвичи… МиГ – чертовски хороший истребитель.
Только по скептическому выражению лица Макса Хана было видно, что тот не разделяет энтузиазма своих спутников, зная наперёд, что из этой вербовки ничего путного не выйдет.
– Ваш «Сейбр» тоже крепкий орешек, – сдержанно вернул американцам комплимент Борис.
Парень в кепке вежливо представился майором авиации таким-то там. Он мог врать это кому угодно, только не много чего повидавшему на своём веку недавнему штрафнику. Борис уже догадался, что перед ним разведчик, и именно он тут главный. Хотя внешне «клетчатый» совсем не тянул ни на бравого лётчика, ни на проницательного и неуязвимого «рыцаря плаща и кинжала». Было в его облике что-то жалкое. Его лицо напоминало собачье. Совсем не впечатлял безвольный подбородок, под которым перекатывалась дряблая складка жира. Небольшая грушевидная голова неуверенно сидела на цыплячьей шее. Цвет носа и воспалённые веки лишь подтверждали сразу поставленный Нефёдовым диагноз. На Бориса глядел комплексующий по поводу собственной ущербности порок в образе спившегося интеллигента. Подобные, избежавшие уготованной им гибели в блеске молодости и привлекательной трагичности Гамлеты изредка встречаются даже в весьма солидных учреждениях, что собственным примером и подтверждал одутловатый разведчик. Ему можно было искренне посочувствовать, ибо работать наутро с похмелья – это жесть…
«Клетчатый» вежливо обратился к Нефёдову:
– Как я вижу, вы ранены. Разрешите нашему врачу осмотреть вас.
Тут же на первый план вышел аккуратно причёсанный, солидный толстяк, авторитетно поблёскивая очками в тонкой золотой оправе. По контрасту с «клетчатым» он был сама элегантность, насколько это возможно в условиях театра военных действий. Привычно улыбнувшись пациенту, док энергично щёлкнул замками принесённого с собой медицинского чемоданчика. Блеснув позолоченными запонками, он нацепил на руки резиновые перчатки и принялся ловко и аккуратно разматывать грязные бинты на ногах Нефёдова. После беглого осмотра доктор изумлённо развёл руками. Совершенно озадаченный, промямлил:
– Не понимаю, как такое возможно в антисанитарии вне госпиталя.
Оказалось, что профессионального медика поразило искусство безграмотного лекаря, который умудрился так грамотно наложить шину и на правую ногу, что раны не загноились, и сращивание костей стопы шло абсолютно правильно и очень быстрыми темпами.
– Недели через две-три вам можно начинать делать восстановительную гимнастику, – объявил доктор.
– Вот и отлично, – оживился «клетчатый». Доктор посыпал рану каким-то вкусно пахнущим порошком, заново наложил чистую повязку. Как Борис и предполагал, левая нога не так сильно пострадала, как правая. Она только опухла впоследствии сильного растяжения.
Вслед за бренди Борису был предложен в качестве согревающего горячий чай из термоса, сэндвичи с тунцом и анчоусами. Пока американцы общались с ним по-приятельски. Но в воздухе витала некая напряженность, и беседа шла несколько натужно. Теперь разведчик больше молчал, а говорили его спутники. Он явно выбрал позицию «над схваткой», чтобы присмотреться к пленному и выбрать способ, как лучше выудить из него нужную информацию.
Капитан с авиационными петлицами стал рассказывать, что в тот день, когда Нефёдова сбили (он сказал это так, словно знал точное время, когда и где это произошло), русские потеряли 28 МиГов, а американцы же только один «Сейбр». Это была настолько очевидная ложь, что Борис даже развеселился и с иронией подыграл Мюнхгаузену:
– За ваши успехи, господа, надо бы выпить чего-нибудь покрепче. Чего уж там, надо честно признать, что здесь, в Корее, вы сбиваете вдвое больше наших самолётов, чем успевает производить вся наша промышленность. – Борис взглянул на «клетчатого»: – Не найдётся ли у вас ещё бренди, господин майор?
Разведчик понимающе улыбнулся и, с достоинством наполнив из заветной фляги следующую рюмочку, протянул её Борису.
– А кстати, не вы ли сбили тот единственный «Сейбр»? – уважительно поинтересовался он, пытаясь, словно сопливого лейтёху, поймать пленного на неудовлетворённом честолюбии. Борис понял, куда он клонит. И это его обрадовало. Похоже, американцы до сих пор не знали, что произошло с одним из их секретных истребителей.
– Нет, в последнее время мне не везёт.
Разведчик нахмурился. Он явно не поверил. Но развивать тему не стал. Он вообще не пытался давить на пленного. Похоже, понимал, что разговаривать с русскими с позиции силы бессмысленно. Его методу можно было назвать торгом.
– Я приехал сделать вам предложение, – объявил он. – Уверен, это самое выгодное предложение, которое вы когда-либо получали…
Достав из протянутого помощником портфеля голубую, как сама мечта, папку, разведчик вынул из неё несколько листков и протянул Нефёдову:
– Вот вам на выбор два пятилетних контракта. Один на должность консультанта в специальном центре тренировочного командования ВВС США с присвоением звания подполковника и аккордной выплатой в размере полумиллиона долларов. Второй вариант – работа гражданским пилотом в крупной американской авиакомпании. Обратите внимание на суммы зарплат… Вы даже сможете сделать у нас карьеру.
В ответ Борис начал дерзить, впрочем, пока не переходя дипломатических рамок. Жаль было упускать шикарную закуску и выпивку, да и провести встречную разведку боем не мешало. Один знакомый Нефёдова называл этот его стиль «почтительной фамильярностью»:
– Благодарю вас, сэр. Но я не честолюбив. Каждый из нас уже чемпион от рождения, если учитывать, что из стартовавших нескольких десятков миллионов сперматозоидов лишь один финиширует в женской яйцеклетке. Согласитесь, по сравнению с такой победой и таким призом даже Олимпийские игры выглядят заурядным местечковым турнирчиком, жалким фиглярством.
«Клетчатый» поглядел на русского с едва заметным раздражением, но кивнул:
– В какой-то мере вы правы. Я тоже за здоровый цинизм. Но жизнь сама по себе так прекрасна. Особенно когда есть деньги. Если вы примите моё предложение, то станете жить на берегу океана в Майами. Осуждения не бойтесь. У нас в Америке про таких, как вы, говорят: «Он выбрал свободу». Мы сумеем обеспечить безопасность вашей семьи. Наши агенты вывезут ваших близких из Советского Союза на Запад. Всё, что от вас требуется, это дать откровенное интервью американским журналистам.