Штрафбат. Миссия невыполнима
Шрифт:
Хозяин кафе играл в блестяще наступательном стиле. Одно было плохо – он презрительно считал быстрые шахматы американской забавой, компрометирующей великую игру. Каждый свой ход партнёр Нефёдова обдумывал очень основательно и долго. В первый день знакомства они проиграли почти безостановочно шесть часов. Борису даже пришлось сделать несколько слабых ходов, чтобы не откладывать партию на завтра. В его планы совсем не входило провести весь драгоценный отпуск за шахматной доской. Однако дорвавшегося до серьёзной игры фаната уже было не остановить.
Едва завидев на следующий день «господина гроссмейстера», хозяин кафе чуть не подпрыгнул от радости. Схватив доску, он помчался навстречу Нефёдову. «И кто меня только за язык тянул! – с запоздалым
Вместо того чтобы большую часть времени проводить в море или на пляже, Борису приходилось часами просиживать за обдумыванием очередного хода или ждать, пока это сделает его противник. И так продолжалось три дня кряду! Борис и представить себе не мог, что после столь скучного дебюта его ждёт многообещающий миттельшпиль с перспективой на блестящий эндшпиль.
Но пока с завистью глядя на сражающихся на волейбольной площадке мужиков, вырвавшийся на недельку из адского колеса боевой работы лётчик обдумывал, как бы ему в следующий раз вежливо отшить хозяина бара, чтобы не слишком обидеть в общем вполне симпатичного толстяка. Задумчиво пуская из зажатой в зубах сигары вверх кольца синего дыма, ресторатор с ностальгией вспоминал советских военных специалистов, которые тоже отдыхали здесь от службы. Это было, когда президент страны Морган Арройя пытался дружить с СССР.
– Русские – лучшие игроки, с которыми мне приходилось иметь дело. Жаль, что их так грубо выдворили.
Похоже, чудак был убеждён: свой брат-шахматист на него не настучит. Немного наивно, но весьма трогательно. Борис даже улыбнулся, встретив после многих дней наблюдения одной звериной агрессии столь симпатичный пример идеалистического отношения к миру.
– Кстати, вы играете, как русский! – радостно встрепенулся хозяин кафе. Столь неожиданный комплимент смутил живущего здесь под чужой легендой, отставного советского лётчика. Щёки Бориса обдало жаром. Он невольно оглянулся по сторонам, проверяя, нет ли поблизости подозрительных ушей. «Вот так фокстрот! – подумал Анархист. – Не хватало ещё, чтобы этот котлетный гроссмейстер вывел меня на чистую воду».
– Я играю, как профессиональный солдат, – севшим голосом пояснил Борис. – Стратегически и тактически шахматы являются моделью боя, впрочем, равно, как и политики.
Чернокожий мужчина одобрительно закивал головой и ухватился за данную мысль:
– Полностью с вами согласен, мсье!.. Жаль, что наш президент не знаком с этой игрой.
Чернокожий диссидент сожалеюще выпятил огромные губы. Его более светлые ладони описали в воздухе широкий полукруг, что означало у местных несогласие с кем-то.
– Иначе Морган Арройя никогда бы не поссорился с русскими. А вы знаете, почему это произошло?
Так как Борис признался в своём неведении, собеседник тут же поведал ему свою версию событий. По его мнению, это произошло потому, что из Москвы Арройе прислали не только военных советников, разных гражданских специалистов, но и личную обслугу – медицинскую бригаду в составе разных врачей, медсестёр, массажистов во главе с профессором.
– А ещё Хрущёв прислал нашему Большому Папе повара. Говорят, Папе очень понравились русские пельмени и блинчики, но он велел заправлять их мясом особого сорта. Когда русский повар узнал, что за «свинина» и «говядинка» идут на его кулинарные творения, он бросился в советское посольство и потребовал первым же самолётом отправить его домой. В тот же день он улетел обратно в Советский Союз, а Папа затаил обиду на русских. И я считаю, что в данном случае мой коллега был не прав. В нашей профессии существует своя профессиональная этика, как и в любой другой. Нельзя навязывать клиенту свой вкус и осуждать его за то, что он воспитан на других традициях.
Хозяин кафе, сам когда-то, оказывается, служивший поваром в парижском ресторане, а до этого успевший побывать гостиничным боем, консьержем, официантом и портье, принялся рассуждать об особенностях
В этот момент в кафе появился невысокий худенький паренёк в выцветших штопаных линялых шортах и пластмассовых шлёпанцах. Вначале Борис решил, что это чернорабочий с кухни или какой-то уборщик. Но уж больно по-хозяйски визитёр направился к бару, и никто не посмел его остановить. Напротив, местный персонал, включая самого хозяина заведения, с почтением встретили гостя. Нефёдова это удивило. Парень не был похож на отдыхающего здесь по праву высокопоставленного чиновника или генерала.
Новый посетитель заказал чашку зелёного чая с лимоном, мороженое и присел по соседству с шахматистами. Он терпеливо просидел там до конца партии, не произнеся ни единого слова. И лишь когда партнёры пожали руки и хозяин удалился по делам, парень обратился к Борису:
– Извините меня, сэр. Но не могли бы вы научить меня этой игре?
– А почему бы вам не попросить об этом здешнего хозяина? – удивлённо ответил Борис.
– Он бывший лакей, – скривил губы в презрительной мине парень, у которого из-под застиранной джинсовой кепки пучками гнилой соломы торчали крашенные перекисью водорода под «европейца», курчавые волосы. Подобное заявление прозвучало нелепо из уст того, кто сам выглядел как бродяга. Однако чтобы не тратить время на долгие уговоры, странный проситель вытащил из кармана и внушительно припечатал к столу три стодолларовых купюры. С подкупающей откровенностью он пояснил, что мечтает со временем переехать в Америку и сделаться там настоящим джентльменом. А для этого непременно надо заранее обучиться хорошим манерам, чтобы стать своим в высшем обществе. Интеллектуальная игра же, по его глубокому убеждению, входила в обязательный «джентльменский набор» и являлась своеобразным пропуском в закрытый клуб миллионеров. И хотя парню, похоже, было не привыкать пробираться на закрытые вечеринки, в мире своей мечты он видел себя полноправным членом высшего общества.
– Я уже научился теннису, нанимал тренера по гольфу и модным танцам. Вам я тоже заплачу любые деньги за уроки.
Борис объяснил, что у него осталось всего несколько дней отпуска, которые он хочет потратить исключительно на себя.
Однако на следующий день на пляже к Нефёдову вновь подошёл вчерашний знакомый и как ни в чём не бывало повторил свою просьбу. В руках он держал маленькую шахматную доску – дорожный вариант с фигурками на магнитах. Бориса рассердила такая бесцеремонная прилипчивость.
– Вы далеко пойдёте, дорогой друг, – с холодной улыбкой ответил Нефёдов.
– Я не хочу нарываться на оскорбления, просто вы должны меня понять, – миролюбиво пояснил паренёк, глядя на Нефёдова искренними глазами. – Когда я увидел вас, то сказал себе: «Парень! Вот он человек, который может помочь тебе сделать важный шаг к заветной мечте».
– В Америке я дам им хорошее образование и, наконец, смогу по-настоящему развернуться. У меня много полезных для любого нормального общества идей, которые умрут среди местной коррупции. В этой стране можно зарабатывать только на войне и прочей мерзости. Поверьте, сэр: мне от души противно этим заниматься. Но иначе я и мои близкие просто умрём с голоду. Поэтому когда какой-нибудь высокопоставленный взяточник, задыхаясь от слишком обильного ужина, суёт мне несколько купюр за пару доставленных ему из бедного района малолетних девочек, я скрепя сердце беру эти грязные деньги. Потом меня полночи мучает стыд оттого, что благодаря мне два чистых создания будут в итоге превращены в бесстыжих животных, которые быстро обучатся выделывать разные унизительные штуки, чтобы разжигать в богатых самцах похоть и получать с них хорошую мзду. И всё это благодаря мне! Невольно я являюсь сообщником растлителей. Зато в Штатах или в Европе я, наконец, смогу делать чистые деньги…